Болотница

В этом месте и в стародавние времена отчего-то не селился никто. Хотя леса здесь густые, хорошие, и почва годная. Но как вольным крестьянам землю выделили, так и поселились, где дали. Первые семейства как раз Лоскатухины были и ещё Назаровы с Мокошкиными. Никого из этих сейчас не осталось. Они-то, видать, знали, на что шли. Но тоже трудно приживались. В первый год всех младенчиков потеряли. Видать, прогневали чем этих проклятущих. А потом ничего, попривыкли.

На озере, говорят, раньше капище стояло, и вода была чистая, да всё равно не доброе место. И будто бы человеческие жертвы приносились. А как идолопоклонники перевелись, так и озеро заболотилось.

А потом договорились. Озеро никто не трогал, не купались, рыбу не ловили. Само-то оно чистое, но берега все заболочены, не пройти.

Анцыбаловке-то лучше зачахнуть естественным путём, когда все старожилы перемрут от старости. Так всем будет за благо.

Бабки ничего тебе не скажут. Они последние остались, ждут, когда их срок придёт. Иногда слышат своих и потом хворают долго.

Говорили племяннику лоскатухинскому, мол, плюнь ты на дом, не велика прибыль. Но он упрямый какой-то, никого слушать не хочет. Сам не приезжает, а дом каждое лето сдаёт. Никто долго не задерживается, пора бы уж понять. Может, от жадности просто. Сам-то он, небось, достаток не от дачников заимел, вона как разбогател за последние годы-то. Думаю, нелегальное что-то. Просчитался дед Евгений, не шибко умного преемника оставил, не слишком честного. Неожиданно как ушёл, никто не ожидал. Да он же скрытный был, может, болел чем.

Хотя как «ушёл». Вроде бы и не уходил вовсе. Все боялись вначале, что беда будет. Но если никаких правил не нарушать, то ничего и не случится. В лес никто не ходит, в сумерках все двери-окна заперты.

А по фотографии этой получается, что и действительно никуда дед Евгений и не уходил, здесь остался. Не оставил же никого после себя, не обучил, как до него обучал его отец, а отца — его отец. Как это объяснить? А никак. Просто есть такое, и всё.

Я стала спускаться с крыльца, но на последней ступеньке остановилась. Теперь слова старика о том, что у него нет никакой собаки, от которых я сначала отмахнулась, всплыли в памяти и зазвенели тревожными звоночками. Рыжая псина лежала неподалёку от калитки, развалившись в траве, как мохнатый мешок. Я судорожно всматривалась: дышит ли она? И вообще раньше она дышала, шевелила ушами, приподнимала голову? Когда мы только приехали сюда, я точно видела, как эта псина скакала рядом с Василием Фёдоровичем. Но не припомню, чтобы тот хоть как-то на неё реагировал. И двигающейся я видела её только в тот первый раз, дальше она только валялась и смотрела. Или не смотрела, а спала. И пахло от неё всегда, как от дохлятины. Но это уличная деревенская собака, с чего бы ей не благоухать?

Проверять, живая, материальная эта собака или какой-нибудь зомби или призрак, я точно не собиралась. Но теперь у меня возникло такое ощущение, что когда раньше я вообще мало внимания обращала на рыжую псину, то и она меня не трогала. Но теперь-то всё изменилось… Рыскала ли она ночью под нашими окнами? Как там было написано в тетрадке, «шарится в темени под окнами». Только написано-то было вовсе не о животном…

Идти мимо собаки было страшновато. То есть если бы это была на самом деле собака, то я бы спокойно себе прошла, как раньше. Но теперь у меня были сильные сомнения на её счёт.

Нелюдимый старик казался менее опасным, он был точно живой, поэтому я решительно сошла с крыльца и так же решительно обогнула дом. Позади него оказался самый обычный участок с сараями, крошечной банькой, будочкой деревенского сортира, парой грядок и несколькими яблонями да парой чахлых кустиков смородины. У забора были свалены кучей какие-то старые железяки, деревяшки и тряпки. А на том конце участка виднелась калитка, вместо замка примотанная к забору ржавой проволокой. Оглянувшись на дом, я не заметила в его окнах никакого движения. Поэтому смело подобрала в куче мусора палку покрепче и прошла через весь участок, всё время ожидая строгого оклика за спиной, и, подойдя к задней калитке, перебросила пакет с продуктами через забор, а сама просто-напросто перелезла через него, не заморачиваясь с проволокой на калитке.

Меня встретила сочная крапива, но ожоги от неё были ничто по сравнению с подозрительной псиной. С зарослями крапивы и прочей травы я легко расправилась при помощи палки, прокладывая себе дорогу.

Уже выбравшись на деревенскую улицу, я ещё раз огляделась и прислушалась. Никому не было дела до меня, никто не откликнулся на шум, который я подняла. Живы ли вообще эти старухи? Собаки, к счастью, тоже не было видно.