Болото пепла

Эшес усилием подавил вспышку ярости и постарался говорить спокойно, в то время как больше всего ему хотелось протянуть руку и приложить пришедшую о решетку. Но тюремщица благоразумно отодвинулась – не достать.

– Фуксия, что бы ни заставило вас притащить меня в эту нору…

– Это подвал! – оскорбленно воскликнула она. Ее лицо сделалось надменным. – Вы в нашем подвале, где я, к вашему сведению, регулярно провожу уборку и…

– В подвале? Э-э-эй-й-й!!! – Эшес схватился за прутья и задрал голову. – Лаванда!! Помогите! Меня…

Фуксия резко захлопнула окошко, прищемив ему пальцы.

– Простите, надеюсь, не слишком ушибла, – сказала она, снова его открывая, – но ваши попытки не имеют смысла. Стены абсолютно звуконепроницаемы.

Эшес хватал ртом воздух, прижимая горящую руку к груди. Чудо, если после всех этих событий у него еще останутся пальцы.

– К тому же вы ведете себя неразумно.

– Я веду себя неразумно?

– Именно так.

Он устало опустился на пол, раскинул ноги и положил ладони на колени:

– Чего вы от меня хотите, Фуксия?

– Чего? Всего лишь капельку уважения к женскому полу. Да-да, и не нужно делать такое лицо! Я уже не раз подмечала этот ваш взгляд – вы относитесь к нам свысока, так, словно считаете всех нас слишком глупыми и недостойными вашего общества. А знаете, чего женщины не терпят? Пренебрежения! – Фуксия все больше распалялась, чувствуя, как нарастает возмущение – чувство, толкнувшее ее вчера на сей поступок. Сперва она действительно собиралась помочь мастеру. Правда, «сперва» продлилось ровно до того момента, как его рука оказалась у нее на шее. А потом на память пришли множественные унижения, что она от него претерпела. – Все это я списываю на вашу природную грубость и черствость. Но тут я могу вас обрадовать: тонкость души вполне можно воспитать и… вы меня слушаете?

– Нет.

– Именно это я и имела в виду, говоря, что…

– Долго вы собираетесь меня тут держать? – перебил Эшес.

Фуксия секунду помешкала, припоминая точную формулировку, потом уверенно кивнула:

– Пока объект… то есть вы… пока вы не образумитесь.

– Образумлюсь в чем?

– Вот, – Фуксия порылась где-то внизу и протянула ему через прутья томик в атласной обложке, – я, можно сказать, послужу вашим личным врачом по этикету. Здесь вы подробно ознакомитесь с полным перечнем…

Эшес поднялся со своего места, взял книгу, выкинул ее и сел обратно.

– Ах так! Все даже хуже, чем я предполагала. Что ж, вижу, на данном этапе все разговоры бессмысленны. Я спустилась сюда лишь затем, чтобы сообщить, что мы с Лавандой вернемся только завтра, и оставить вам еды. Вот. – Она поставила кружку и блюдечко с какой-то булкой на выступ. – А это огниво и свеча, на случай, если вы все-таки решите прислушаться к голосу разума и почитать. – Жестяная коробочка звякнула о пол, следом упал огарок.

Фуксия очень надеялась, что он воспользуется ее советом, потому что на двоих с Лэммюэлем места в шкатулке не хватит. Придется заказывать еще одну, что потребует времени и лишних хлопот. Да и нехорошо получится по отношению к Лэммюэлю… и как она объяснит все Лаванде? Нет, надо постараться по возможности избежать таких трудностей.

– Что это?

Эшес впервые заметил в стене напротив нишу с конструкцией, напоминающей соты. Банки. Много-много банок.

– Что вы делаете?

Он подошел и взвесил одну в руке.

– Нет, только не эту! Немедленно поставьте на место. Грецкий орех, перетертый с вереском, – любимое варенье Лаванды!

Он повернулся к стене и замахнулся:

– Сейчас же выпустите меня!

Девушка прикусила губу, на ресницах заблестели слезы.

– Ну? – Он нетерпеливо подкинул и поймал банку.

– Да вы просто чудовище! – выкрикнула Фуксия и, рыдая, бросилась к лестнице.

Когда дверь наверху хлопнула, Эшес вздохнул и вернул банку на место. А потом взял еду и устроился на холодных влажных одеялах в углу.

– Кекс… чертов черничный кекс.

Проглотив последний кусок, он потянулся за водой и едва не поперхнулся. Откинув кружку, бросился судорожно шарить по полу в поисках круглой жестяной коробочки.

«Огниво! Эта дура оставила огниво!»

Глава 31. Про напряженные нервы и воплощенное совершенство

Разочарования настигали Фуксию одно за другим. Так, поднявшись в гостиную, она застала Лаванду охорашивающейся перед зеркалом в платье, которое сама она мечтала заполучить много месяцев. Наряд был просто совершенство: сдержанный и вместе с тем прелестный. Нежно-зеленый шелк в серебристую полосочку, рукава с буфами у плеча и зауженные к локтю и юбка-колокол, чья пышность поддерживалась каркасом из ивовых прутьев и позволяла хозяйке сохранять дистанцию при общении с кавалерами. Самой Фуксии досталось не столь элегантное: желтое (ее нелюбимый цвет), из переливчатой тафты, отделанное кружевами, рюшами и воланами, которых, даже на ее вкус, было чересчур много.

Когда она вошла, Лаванда закрепляла в прическе кружевную наколку[36].

– Ты как раз вовремя, помоги. – Сестра повернулась и так и застыла с рукой в волосах. – Что это? – спросила она, тыча ей в лицо.