Болото пепла

Наконец, под нажимом нестерпимого любопытства, а также туфельки Лаванды под столом, Фуксия открыла рот, чтобы осведомиться об интересующем предмете. Но тут Эмеральда бросила взгляд на часы и поспешно объявила об окончании ужина, после чего рассыпалась в деликатнейших извинениях за его позднее завершение («Единственным оправданием мне служит в высшей степени приятная и утонченная компания, в которой я напрочь забыла о времени и всем прочем»). Они с Лавандой многозначительно переглянулись.

Эмеральда позвонила в колокольчик и велела пришедшей на зов Габриэлле убрать со стола, а затем проводить гостей в отведенные покои. Закончив с распоряжением, она поднялась и с самым безмятежным видом пожелала им доброй ночи.

– Погодите, госпожа Бэж! – Фуксия вскочила так резко, что едва не опрокинула стул. – И что же, это все?

– А что? Что такое?

– Ну как же… – Лаванда порылась в сумочке и протянула ей приглашение, подчеркнув ногтем то место, где приводилось главное преимущество почетных гостей.

– О Боже! – Эмеральда хлопнула себя по лбу. – Прошу меня извинить, милые дамы. Сегодня я сама забывчивость: видимо, сказывается волнение перед завтрашним приемом. Вы же понимаете, столько хлопот ему предшествовало, и сил было вложено… Засим я совершенно забыла о таком пустяке, как наряд века.

По лицу Лаванды Фуксия поняла, что та сейчас схватит хозяйку и потащит ее вниз, презрев все правила хорошего тона. Она и сама была на грани. Видимо, Эмеральда это почувствовала, потому что не стала далее испытывать их терпение и смиренно предложила следовать за ней.

Открывая двери салона, Эмеральда жалела лишь об одном: что Габриэлла не умеет играть на клавесине. Тогда эффект был бы полным. Но он и без того получился сногсшибательным. Еще во время ужина она незаметно напомнила Габриэлле зажечь свечи, и теперь они горели повсюду: свечная люстра, канделябры с рядами рожков и просто отдельные изящные вазочки с огоньками. Здесь было светло как днем, чтобы ни одна деталь предстоящего зрелища не ускользнула от ока почетных гостей.

Усадив сестер на поставленные рядком стулья, Эмеральда прошествовала к закрытой шторками конструкции и, когда тишина стала такой плотной, что было слышно, как оплавляются свечи, а миг напряжения – наивысшим, дернула за витой шнур. Покрывало торжественно упало, явив жадному взору гостей нечто, не поддающееся описанию. Лаванда вскрикнула, а у Фуксии подкосились ноги – она бы рухнула оземь, если б не сидела на стуле.

Под высоким – в рост человека – стеклянным колпаком находился образец, состоящий из двух частей. Нижней было платье, само по себе примечательное: материал – нечто среднее между шелком и тафтой такого оттенка, что оно казалось сделанным из чистого золота. Высокий стоячий ворот-веер, расшитый жемчугом, и шлейф дополняли картину. Но все это меркло в сравнении с тем, что располагалось выше, – париком. Хотя применимо ли столь плоское невзрачное слово к этому великолепию? Не менее трех футов в высоту, устойчивость обеспечивается специальным проволочным каркасом. Спереди волосы забраны в пышный кок, сзади на шею спускается кокетливый локон, а уложенные спиралями букли представляют собой подъездные аллеи, по которым к вершине мчатся конные экипажи. Их цель – дворец – венчает всю эту роскошь. Сбоку даже парк уместился, а на втором ярусе – небольшой фонтан. Локоны-дорожки усыпаны миниатюрными фигурками придворных. Эмеральда нажала на что-то сзади, и они задвигались, раскланиваясь и обмениваясь воздушными поцелуями.

Для Фуксии это было уже чересчур, рядом тяжело дышала бледная Лаванда. Ее глаза лихорадочно блестели. Им позволили подойти ближе, однако просьбу коснуться парика вежливо, но твердо отклонили. При более детальном рассмотрении самым поразительным оказался основной материал – Фуксия так и не смогла определить его природу. Похоже на волосы, но распространяет такое сияние, что больно смотреть. На все расспросы хозяйка дома отвечала загадочной улыбкой, и Фуксия заподозрила его не совсем земное происхождение.

Возвращая шторку на место, Эмеральда испытывала ни с чем не сравнимое удовлетворение. Успех предварительной демонстрации доказал, что завтра ее ждет полный и оглушительный успех.

Из салона сестры были препровождены в гостевую на первом этаже. Когда все положенные изъявления восторга и пожелания доброй ночи отзвучали и дверь за ними закрылась, Эмеральда вернулась в салон. Там она натянула специальные перчатки и, вооружившись кисточкой, тщательно нанесла содержимое треугольной бутылочки в черно-желтую полоску, которую купила у аптекаря, мистера Бромса, на парик. Эту процедуру она не доверила даже Габриэлле. Закончив, она сняла перчатки, кинула их в камин, погасила свечи и поднялась в свою комнату.

Глава 32. Про сокрушительную силу любви