Болото пепла

– Но он ведь раскаялся, я видела, а вы нарочно постоянно держите их при нем, напоминаете!

– Люди очень любят раскаиваться, когда им это удобно. Но делают это не потому, что жалеют о причиненных страданиях, а потому что больше не в силах переносить своих. Не справляются с муками совести. Вот тут я, кстати, разделяю точку зрения господина Данфера. К чему жалеть о том, что уже сделано, если ничего нельзя изменить? Никогда не понимала этих твоих терзаний, Эшес. Жалкий камешек… а сколько бессонных ночей. Это даже мило.

Мастер шевельнулся, и руки на плечах Твилы напряглись.

– Ну-ну, не стоит так волноваться. Я вовсе не собиралась тебя дразнить, мысли вслух, не более. Напротив, хотела утешить: ведь это такой пустячок по сравнению с тем, что лежит там. – Она кивнула на ровную гладь. – Да ты и сам видел…

– Неужели вам так приятны страдания других? – удивилась Твила.

Впервые глаза баронессы сверкнули почти сердито:

– Знаешь, что может быть хуже, чем попасть в ад, девочка? Целую вечность быть на пути к нему! – Ее взгляд снова сделался задумчивым. – Сначала ты все это ненавидишь, потом привыкаешь, а потом уже не можешь без этого… Именно поэтому мне так сладостно было слушать рассказы барона. День за днем, ночь за ночью я вытягивала из него воспоминания о содеянном, в подробностях, каждую мелочь, самый завалящий грешок, снова и снова, и аромат становился все слаще. – Ее ноздри вновь затрепетали. – А ему, поверь, было что рассказать. Когда же истории иссякли, я велела ему начать заново. А потом еще раз, и снова, и опять.

– Рассказы? – удивилась Твила. – Но у него ведь нет языка!

– Никогда не верил в эту вашу историю про военную кампанию, – кивнул мастер.

– Верно: он сам его откусил.

– Чтобы больше не рассказывать… – догадалась Твила.

– Именно. – Баронесса лукаво подмигнула: – Он ведь не знал, что супруги понимают друг друга без слов. Но в последнее время запах стал совсем не тот… – с сожалением вздохнула она. – Не знаю, в чем тут дело: то ли годы сказываются, то ли со временем чужое раскаяние перестает приносить удовольствие, изнашивается от долгого пользования. Зато твое, Эшес, было таким свежим. От него веяло головокружительно! В тебе чувствовался потенциал. Ну что тебе стоило один разок чиркнуть скальпелем повыше? Я так на тебя рассчитывала, учитывая твой прежний опыт в подобных делах… Тогда бы долг возрос, и ты смог бы спокойно начать осваиваться в Пустоши, более не тревожась мыслями об отъезде, как это делают все остальные.

Мастер снова напрягся:

– Я бы никогда не сделал этого с бароном.

– Не стоит быть столь категоричным. Все зависит от того, что поставлено на карту. К тому же, согласно моим наблюдениям, вы, люди, очень странно решаете свои дела: сначала еще больше их запутываете, так что потом приходится рвать нить там, где прежде ее можно было просто распутать.

– И что же, никто из жителей Бузинной Пустоши не догадывается, что это за деревня, и почему они здесь оказались? – спросила Твила.

– Почему же: некоторые догадываются – как Дитя или Валет. Остальные лишь помнят, что должны мне, но предпочитают поскорее забыть причину, а я и не напоминаю. К тому же многим здесь нравится. Почему нет? Место не хуже любого другого. Не знай ты всего этого, сама бы не признала в Пустоши то, чем она является. С виду – обычная деревня, в мире тысячи таких. Приедешь, и не узнаешь. Здесь даже по-своему уютно… Думаю, скромная заслуга в ее обустройстве принадлежит мне.

– Так вот зачем вы позвали нас на тот ужин: вы специально спровоцировали приступ барона! Думали, если мастер окажется с ним наедине…

Баронесса рассмеялась легко и мелодично, а потом склонилась к воде и поводила по ней пальцем, словно была не в силах удержаться, находясь в такой близости. Твилу бросало в дрожь при мысли о том, чтобы еще хоть краем ногтя коснуться этой обманчиво безмятежной глади. Она едва не лишилась рассудка за то недолгое время, что стояла в болоте. А Левкротта теперь навечно там…

– Нет, к тому времени я уже оставила надежду, что он поймет намек, и решила зайти с другого бока. – Баронесса встряхнула руку и выпрямилась. – Так что у тебя был выбор, Эшес: если так уж не хотел мараться о барона, мог бы повестись на очарование Твилы. А я так старалась: платье действительно ей шло. Всего-то и требовалось, что один маленький грешок… но ты и тут заупрямился. Это же надо: отыскать ее в моем доме (а это далеко не каждому под силу), чтобы после этого заночевать в коридоре… Нет, все-таки я ошиблась насчет твоего потенциала. На старости лет и вспомнить-то нечего будет, кроме того камешка…

– Значит, именно поэтому вы и предложили переехать в замок: так вам было бы проще подчинить его своей воле, тем или иным образом?

– Что? – удивился мастер, и Твила вспомнила, что он впервые об этом слышит, – она ведь не сказала мастеру, что баронесса приглашает их к себе.

– Ах это. О нет, то предложение пришло совершенно спонтанно. Просто мне стала куда интереснее ты.

– Я? – растерялась Твила.