Болото пепла

К тому времени людей на земле стало больше, и деревень прибавилось. Появились города. Вот только людская природа не изменилась. И всякий раз, натворив что-то, они слышали зов и приходили в это место. Однако им больше не нужно было рассказывать, она и так знала все про каждого из них. И вбирала грех в себя, и передавала его в болото. И каждому за содеянное назначалась своя плата. И покинуть это место он мог, лишь уплатив ее. Очень редко кто уходил. Но даже те, кто ушел, уносили с собой частичку болота».

Стоя там, Твила увидела истории всех.

Вот Дитя сидит в каком-то темном подвале, и цепь, бегущая от ноги, тянется к вделанному в пол кольцу. Она сдвигает тяжелые кандалы и, послюнявив палец, прикладывает его к ранкам на лодыжке, морщась и дуя на них. Ее посадила сюда мать. Она сошла с ума, еще когда носила Дитя, узнав, что муж погиб на войне. И теперь она ужасно боится выпускать дочь из дома, страшась того, что с ней может случиться. Но вот наверху слышится скрежет, и Дитя закрывается рукой от яркого света. Значит, настал новый день… Раз в сутки мать приносит ей еды и питья. Она спускается осторожно, подслеповато щурясь и щупая каждую ступеньку ногой, а тяжелая связка на ее руке раскачивается и бренчит. Но вот она оступается на середине и падает вниз, и кружка звенит о плиты, подскакивая на ручке и расплескивая воду, а каша стекает со ступеней… Мать лежит, но все еще дышит. А связка с лязгом подкатывается к тому месту, где сидит Дитя. Полустертые зубчики поблескивают в темноте. Дитя хватает ключ, и железная змея со скрежетом распахивает пасть, даря свободу. И она бежит к прямоугольнику света наверху, хватаясь за стены и ни разу не обернувшись, в смятении своем не заметив, как захлопнула дверь… И продолжает бежать до тех пор, пока рядом не останавливается карета:

– Тебя подвезти, Дитя?

– Какие у вашей кошки необычные глаза…

А вот Эмеральда Бэж, служанка в седьмом поколении. Ее мать лучше всех в округе готовит колбасу, а самой ей чаще поручают скоблить крыльцо. Доски… как же она их ненавидит. У нее их не будет. У нее будет дом с каменным крыльцом, и перчатки, чтоб руки не как у матери, и кружевной зонтик, и еще веер, вон как у той леди. И сама она будет леди! И судьба улыбается Эмеральде, устроив ее компаньонкой в богатый дом. И Эмеральда усердно учится у своей хозяйки: думать как она, говорить как она, одеваться как она. Вот только она все равно не леди… И тогда, переняв от той дамы все что могла, Эмеральда как-то вечером оставляет на ее кровати зажженную свечу и подпирает дверь снаружи. Она одевается в ее одежду, забирает деньги и драгоценности и бежит туда, где сможет начать новую жизнь, – как оказалось, в Бузинную Пустошь. А за ее спиной пылает объятый огнем особняк…

Тучный Плюм – у его брата было обычное отравление, а пьяный хирург вместо промывания пустил ему кровь. Брат умер к утру, и с тех пор Плюм ненавидит хирургов. А того недоноска он подстерег, разрезал глотку…

Роза – из-за ее случайных слов отец пораньше вернулся домой и застал мать с другим…

Даффодил… подкрадывался к девушкам сзади, зажимал рот и утаскивал в подворотню…

Валет… да ничего такого он не делал: воровал книги – не было у него денег, никогда не было…

И многих-многих других знакомых из деревни увидела Твила, пока ей не начало казаться, что эту грязь вовеки не смыть.

И наконец мастер… Она видела и одновременно слышала в голове его голос.

«Два года назад я жил в одном портовом городишке, паршивое это было место. В моих клиентах значились «матросские жены», ловкачи всех мастей, беспризорники, поденные рабочие. Вскрывать флюсы, выдирать зубы, зашивать ножевые раны и отнимать конечности. Господ побогаче пользовали врачи. Но все это вот-вот должно было закончиться: мы с Гектором почти скопили нужную сумму – собирались открыть свою практику, в новом чистом месте. Тогда он работал в соседнем городке, не менее паршивом.

Она ходила ко мне каждую пятницу, как на работу, когда муж напивался. Бывало и чаще. Скула разбита, руку придерживает, ребра, как стиральная доска, и все багровые… Упала, спускаясь с чердака, порезалась, готовя ужин, обожглась о чан с кипятком. Лет девятнадцать, а уже не было передних зубов. Я знал, что через пару лет их останется меньше половины, и скажутся последствия болезней, которыми он ее наградит. Не раз видел его под руку с очередной шлюхой. Он разгружал баржи в порту.