Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских а

Рене счел этот упрек за обвинение в трусости и воспринял его как личное оскорбление. Он-то тут вообще при чем?! Это его, Франсуа, конструкция Delahaye не позволяет проходить этот вираж с той скоростью, которую он же, Франсуа, с какой-то стати от него, Рене, требует. Да на такой скорости машину просто вынесет с трассы кормой вперед – точь-в-точь как Alfa Romeo, на которой там убился Аскари.

Франсуа с его доводами не согласился.

– Да все тут проще простого, – сказал Рене, вылезая из-за руля. – Вот вам машина, садитесь сами и убедитесь.

Будучи стопроцентно уверенным в своей правоте, Жан Франсуа залез в Delahaye. Рене передал ему гоночные очки, и инженер умчался на трассу. С первого круга он вернулся ни с чем. Со второго тоже. Не дается заветная скорость. И с третьей попытки ничего не вышло.

– Не получается у меня разогнаться до этой скорости в повороте Аскари, – сдался Франсуа. – Невозможно это.

– Ну а я что говорил? – пожал плечами Рене – и тут же предложил пару полезных доработок, в частности, еще немного снизить вес машины, чтобы повысить допустимую скорость в поворотах. Дело было только в физике, а вовсе не в нервах пилота.

– Вы спец в своем деле, я в своем… ну да ладно, попробую, – нехотя согласился Франсуа.[530]

По возвращении Delahaye на трассу с рекомендованными Рене и внесенными Франсуа изменениями Дрейфус тут же прошел круг быстрее, чем когда-либо прежде, именно за счет скоростного прохождения поворота Аскари. И с этого дня Франсуа твердо усвоил, что есть вещи, которые ни на стенде не уловишь, ни в расчетах не вычислишь. Нужно просто доверять ощущениям Рене, чего бы они ни касались – передаточных ли чисел, карбюрации ли, тормозов или подвески. И они продолжили изо дня в день добавлять в машину усовершенствования, приносящие секунды и доли секунды.[531]

Извилистая трасса поддавалась этим завоеваниям крайне неохотно. На Монлери – в отличие от АФУСа или трассы в Триполи с их длинными прямыми и плавными поворотами – у гонщиков не было возможности топить педаль газа в пол и проходить на предельной скорости затяжные отрезки. Монлери с его множественными шпильками, резкими поворотами и нырками прямо-таки пожирал время. Перед некоторыми углами приходилось сбрасывать скорость чуть ли не до нуля. Без мощных тормозов там было не выжить; на высшей передаче проходились немногие прямые, а переключаться на пониженную – было прямо-таки полезной привычкой на этой трассе.[532]

Замысловатая геометрия трассы, однако, была лишь одним из источников проблем. Все эти 12,5 километра трека и дорожного полотна были построены десять с лишним лет назад и находились на балансе правительства, у которого хронически не хватало бюджетных денег на дорожно-ремонтные работы. Бетонный овал изобиловал вздыбленными стыками перекошенных плит, а дорожный участок – трещинами в асфальте. И, в довершение, шквалистые ветры, то и дело налетавшие на расположенную на высоком плато трассу. И даже в относительно спокойные летние месяцы бывало, порывы ветра оказывались столь чувствительны, будто удар об стену.[533]

Команда Écurie Bleue в полной мере понимала трудность стоящих перед нею задач и билась над их решением день за днем, а нередко и глубокими ночами, поскольку крайний срок 31 августа маячил все ближе. Рене довел свой личный рекорд круга до пяти минут и десяти секунд, в среднюю скорость прохождения шестнадцати кругов – до 145,2 км/ч.[534] Это было на целых полминуты на круг быстрее его же лучшего результата на недавнем Гран-при Франции, но все равно недостаточно быстро для выигрыша «Миллиона». Для этого нужно было укладываться в 5:07 в среднем на шестнадцати кругах, а с учетом старта с места и потери времени из-за него на первом круге – темп должен быть и того выше.

Люси же отдавала себе отчет и в том, что ее команде нужно всячески готовиться к тому, чтобы показать результат еще и с запасом. Ведь «Приз в миллион франков» будет присужден не той команде, которая пройдет шестнадцать кругов со средней скоростью выше 146,5 км/ч первой, а той, которая покажет наивысшую среднюю скорость сверх этого норматива не позднее 31 августа.[535]

Bugatti объявили, что предпримут первую официальную попытку в четверг 12 августа. Из-за технических проблем, однако, Жан Бугатти смог доставить на Монлери свою новую одноместную модификацию Bugatti Type 59 с двигателем 4,5 л лишь в субботу 14 августа.[536]

В ближайшие сорок восемь часов он планировал предпринять атаку на «Миллион». Для этого в Париж уже был вызван его лучший гонщик, доблестный чемпион Жан-Пьер Вимилль, превозносимый газетами за «беспримерную дерзость и мастерство» и всегда готовый подтвердить эту репутацию.[537]

На средиземноморском побережье Франции Жан-Пьер, как следует отдохнув на принадлежавшей его семье вилле, как раз собирался в путь на север на пару с товарищем по команде – графом Жоржем Рафаэлем Бетено де Монбресье (по прозвищу «Раф»), оправлявшегося от последствий аварии в Ле-Мане. Еще по чашечке кофе с сигаретой, – и друзья выехали в Париж.