Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских а

До Гран-при По оставалась всего неделя. Не желая предоставлять Рене самому себе – не важно, будет он при этом усердно тренироваться на Монлери или заряжаться энергией на весеннем солнышке, – Люси Шелл отправила его представлять Écurie Bleue на шоссейной гонке Mille Miglia в паре с механиком и перспективным молодым гонщиком Морисом Варе. Так что, пришлось Жану Франсуа в очередной раз превращать Delahaye 145 в подобие богомола, навесив ей крылья и фасеточные глаза фар ради соблюдения регламента.

Adatto Archives. Рене и Люси на овале Монлери

Рене был только рад туда поехать: и разминка, и времени на раздумья о перспективах на сезон не останется. Целую тысячу миль по восьмерке через всю Италию думать будет некогда.

Горный отрезок от Брешии до Болоньи через туманный перевал, спуск в тосканские поля и участок по равнине в окрестностях Флоренции Рене прошел отлично. До Рима, лежащего близко к середине дистанции, 145-я добралась второй после новой, легкой и маневренной Alfa Romeo Spider.

Затем на извилистом подъезде к Болонье их Delahaye закипела: камень пробил радиатор. Здравый смысл подсказывал, что нужно сходить с дистанции. Однако Рене с Морисом предпочли останавливаться каждые полчаса, доливать воду и мчаться дальше, как безумцы. В итоге – четвертое место, что впечатляет с учетом обстоятельств.[666]

Вернувшись в Париж, Рене стал готовиться к выезду в По. Люси с командой не ехала, поскольку сама в те выходные собиралась принять участие в Le Concours d’Élegance[667] в Каннах.[668] Она и так сделала все возможное, чтобы дать Рене все шансы на победу. Одних только денег в проектирование Delahaye 145, выигрыш «Миллиона» и подготовку к сезону-1938 ею было вложена два миллиона франков. А теперь максимум того, что она могла ему предложить в помощь, были слова поддержки перед отъездом.[669]

Остается только догадываться, какими словами Люси напутствовала Рене, пригласив его к себе в La Rairie, чтобы внушить ему понимание важности выигрыша первой домашней гонки – и отнюдь не только во имя гордости за себя и их команду. Единственная победа над «серебряными стрелами» в По хода событий на международной арене, конечно, не изменит, но чуть-чуть развеять сгущающийся над миром мрак проблеском надежды эта победа способна. Как сказал Макс Бэр, американский боксер-тяжеловес еврейского происхождения, перед победой нокаутом над Максом Шмелингом: «Каждый удар в глаз этому Шмелингу на самом-то деле бьет по Гитлеру».[670]

Что бы там Люси ему не сказала, Рене отправился в По с полным пониманием того, что он впервые в своей карьере гонщика примет участие в состязании за нечто значительно большее, нежели приход к финишу первым. Он был более чем достаточно наслышан о том, что творят нацисты в Германии, да и сам натерпелся лютой ненависти от фашистов в Италии. Ему было мерзко от их дел и страшно представить, что они еще могут натворить. Любой удар по их гнусным теориям собственного превосходства, если нанести таковой будет ему под силу, он нанесет с превеликим желанием. Более того, теперь он отдавал себе полный отчет в том, что в сложившейся ситуации вовсе не важно, считает он сам себя евреем или нет. Это вовсе не имеет никакого значения. Множество людей видят в нем еврея, включая и тех, кто болеет за него, и тех, кто болеет против. Печать фамилии не вытравишь. И если он победит, его триумф будет восприниматься как символическая победа еврея над нацистскими головорезами.[671]

Годы прошли с тех пор, как он услышал на всю жизнь засевшие в память занозой слова Мео Костантини о том, что ему, Рене, недостает агрессивности, спортивной злости. В гонке за «Миллионом» Рене в этом плане преодолел себя и взял этот барьер. А теперь в его памяти вдруг отчетливо всплыла вторая половина поучения Костантини относительно того, чего ему недостает, чтобы «допрыгнуть до величия»: «Найди себе что-нибудь, за что нужно бороться, биться, драться изо всех сил».[672] И вот теперь, выезжая из Парижа в По, Рене твердо знал, что нашел это «что-то», и едет за победой во имя него.[673]

Генеральная репетиция

В четверг 7 апреля два грузовика Delahaye с надписями ÉCURIE BLEUE и эмблемами-бульдогами на бортах двигались на юго-запад Франции. За ними на собственных спорт-купе следовали Рене и его товарищ по команде и бывший партнер по Ferrari Джанфранко Комотти. Ближе к вечеру из-за горизонта безмятежной жемчужиной показался провинциальный городок По.