Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских а

На попытку Шушнига отклонить этот ультиматум Гитлер отреагировал следующим заявлением: «Вы же сами не верите, что продержитесь против меня долее получаса, ведь правда же? Давненько я не был в Вене, вот и нагряну к вам туда первой весенней грозой!».[646] Шушниг в итоге капитулировал, а о последовавшем назначении и амнистии посол США в Вене коротко телеграфировал в Вашингтон: «Австрии конец».[647]

Послы же многих зарубежных стран в Германии, равно как и титулованные особы, и государственные деятели самого высокого ранга, прибывшие на Берлинский автосалон, только дивились: что этот Гитлер дальше-то планирует делать? Тем утром, правда, фюрер говорил исключительно о своем «любимом детище» – автопроме. После духоподъемного вступительного слова Геббельса он взошел на трибуну и, держа в руке блокнот с цифрами, начал свою речь тихо и вкрадчиво: «Когда я здесь же пять лет назад имел честь открывать первую в Берлине автомобильную выставку, многие ставили под сомнение ценность подобных мероприятий…» – Однако Гитлер быстро набрал обороты, разгорячился, голос его стал то срываться на пронзительный визг, то опускаться до проникновенного шепота, по мере того как он констатировал факты возрождения немецкой автомобильной промышленности и «несравненный триумф» производимых ею гоночных автомобилей.

Сжав кулаки и играя желваками, он вещал замершей в немом восторге аудитории о грандиозном успехе NSKK, чьи автошколы обучили вождению уже 150 000 юношей; о тысячах километров построенных им автобанов; и – на десерт – о плане строительства завода-гиганта по производству «Народного автомобиля».

Во время выступления Гитлера его речь аплодисментами практически не прерывали, однако в огромном зале стояла непередаваемая атмосфера «братского единения между фюрером и его слушателями» по определению одного из присутствовавших там французских корреспондентов. Перед завершением своей пятнадцатиминутной речи Гитлер не преминул выразить скорбь по случаю гибели «лучшего и храбрейшего» немецкого гонщика Бернда Роземайера и объявил об учреждении звания и почетного знака «Мастер автоспорта», дабы побудить юношество равняться на великого Руди Караччолу, который и получает этот титул первым «за многолетние успехи в борьбе за честь Германии».[648]

После этого Гитлер, выдержав театральную паузу, зычно объявил выставку открытой. Тут же позади него раздвинулся занавес, открывая вид на основную экспозицию. Под туш духового оркестра фюрер спустился с подиума, чтобы приступить к трехчасовой обзорной экскурсии.

На высоком кубе-постаменте в самом центре необъятного «Зала славы» блистал во всей красе серебристый обтекаемый Mercedes, на котором Руди успел побить мировые рекорды скорости, что автоматически сделало и его самого настоящей звездой этого шоу (пусть и всего лишь второй после его Фюрера).[649]

А двумя днями позже Гитлер выступил с новой речью – на этот раз в Рейхстаге, – в которой заявил, что «свыше десяти миллионов немцев живут в двух сопредельных с нами землях за искусственно возведенными межгосударственными границами». С его точки зрения, было «невыносимо и дальше терпеть», чтобы они оставались «без защиты» со стороны Германии. Гитлер не скромничал. Действительно, семь миллионов этнических немцев проживали в Австрии, а еще три миллиона – в Судетской области Чехословакии. Он просто уведомил мир о том, что считает две эти территории неотъемлемой частью Великого Рейха.

Гитлеру оставалось дождаться первой удобной возможности для «воссоединения» Германии и Австрии. Шушниг же ему такой шанс сам и предоставил, преподнеся его как на блюдечке, а именно – объявил о проведении плебисцита по единственному вопросу, обращенному к гражданам Австрии: «Вы за свободную, независимую, социальную, христианскую и единую Австрию?» – с вариантами ответов «да/нет». Гитлер в ответ выдвинул Шушнигу окончательный ультиматум: либо отмена плебисцита и отставка с назначением Зейсс-Инкварта на пост канцлера вместо него, либо вой ска Германии пересекают границу, парадным строем доходят до Вены и занимают столицу Австрии.

Чтобы Шушниг на этот раз особо долго не раздумывал, толпы австрийских нацистов загодя вязли под контроль все улицы и захватили муниципалитеты австрийских городов; немецкие танки и мотопехота вошли на территорию страны 12 марта. Следом заехал и сам Гитлер на открытом сером «Мерседесе» – и проследовал в направлении дома своего детства в Линце, где решил остановиться. Колокола церквей звенели, толпы народа приветствовали флагами со свастиками долгожданное пришествие героя-завоевателя, а тот умело подыгрывал массам – стоял на переднем пассажирском месте прямой как штык, опершись левой дланью на ветровое стекло, а правую вскинув в победном приветствии. Из Линца, вполне насладившись почестями, Гитлер направился в Вену на подписание официального межгосударственного договора об Anschluss[650]. Один из сопровождавших Гитлера в той поездке министров позже свидетельствовал, что «фюрер был в экстазе».[651]