Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

В то же время секретные миссии, которые выполняли мусульмане, состоявшие не только на британской, но и на русской службе, известны историкам недостаточно. Поэтому любые документальные свидетельства вызывают повышенный интерес, как, скажем, записка генерал-майора М.И. Венюкова, известного русского путешественника и военного топографа, чьи исследования Азии можно сравнить с аналогичной работой, проведенной А. Вамбери для англичан. В частности, перечисляя наиболее значимые экспедиции, состоявшиеся по инициативе Главного штаба с 1856 по 1871 г., Венюков упомянул путешествия двух мусульман — некоего Абдул Меджида в 1860 г. и Мохамеда Абдул Хамида в 1863 г., причем первый из них исследовал маршрут от Пешавара до Коканда, тогда как второй произвел топографическую съемку дороги от Кашмира до Яркенда. Важно, что Мохамед Абдул Хамид методично фиксировал всех встреченных им англичан и агентов-индусов на британской службе, которых ему удавалось «расшифровать» во время поездки[364].

Эти и многие другие документальные источники подтверждают вывод о том, что правящие круги, эксперты в столицах и «игроки» на местах высказывали различные мнения относительно проведения наиболее эффективной азиатской политики в контексте Большой Игры, особенно с началом ускорения темпов продвижения России к берегам Окса, как продолжали называть Амударью европейцы.

Глава 3. Дорога к Оксу, 1864–1873

Ни в коей мере не был дружественным взгляд, устремленный на экипаж белого человека. О, этот язык глаз! Именно через него я понял, что нашу расу временами даже не боятся, и всегда ненавидят.

Из письма в редакцию газеты Таймс

Большая Игра и создание Русского Туркестана

Один из наиболее активных боевых командиров-туркестанцев генерал-майор Д.И. Романовский назвал период 1854–1867 гг. критически важной фазой реализации амбиций России в Центральной Азии[365]. Однако, с нашей точки зрения, принципиально значимым десятилетием в Большой Игре стал хронологический отрезок между 1864 и 1873 г., во время которого были покорены три ханства — Кокандское, Бухарское и Хивинское, а на большей части их территории создано Туркестанское генерал-губернаторство. При этом начало продвижения России к Амударье (Оксу) было положено наступлением на владения хана Коканда, а его завершающим аккордом явилась капитуляция хивинского правителя.

Вторжение русских отрядов в пределы Кокандского ханства обеспокоило скорее Калькутту, чем Лондон. Члены индийского правительства бомбардировали министра по делам Индии сэра Ч. Вуда шифровками об агрессивных планах Российской империи в Центральной Азии. Многие общественные деятели публиковали памфлеты о казаках, приближающихся к границам Раджа. Несмотря на провал попытки царских войск захватить Ташкент сходу, вице-король лорд Лоуренс и его министры с тревогой сообщали в Лондон 22 ноября 1864 г., что «эмиссары, прибывшие из Коканда, при встрече с ними в Лахоре обратили наше (английских властей. — Е.С.) внимание на движение вперед, которое российская держава совершает в Центральной Азии, и ту угрозу, которую она создает для Кокандского государства, неспособного самостоятельно справиться с силами, посягающими на его суверенитет и даже само существование. Посланцы настаивали на помощи, которая требуется их стране, и особенно просили отправить британских офицеров и солдат для организации Кокандом вооруженного отпора....»[366].

Хотя вице-король по инструкциям из Лондона воздержался от оказания широкомасштабного вооруженного содействия кокандцам, британские власти попросили эмиссаров «подобрать способных и энергичных молодых людей» для отправки в Индию с целью их обучения «в различных областях военной службы, для чего будут созданы все необходимые условия при получении согласия на это правительства Коканда»[367].

В свою очередь Форин офис устами министра иностранных дел лорда Расселла обратился к послу Ф.И. Бруннову с запросом о развитии ситуации вокруг ханства. Отвечая на него, представитель России озвучил позицию петербургского правительства относительно его решимости положить конец вторжениям отрядов «степных бандитов» с кокандской территории, равно как и необходимости обеспечить защиту торговых путей от нападений воинственных племен на торговые караваны и мирные поселения в приграничной зоне. К тому же Бруннов указал на то, что британская администрация сталкивается с аналогичными вызовами во многих азиатских странах, включая «пояс полунезависимых малых горных княжеств на северо–3ападе Индостана». Однако он воздержался от конкретизации пределов, которые русские намерены достичь в Центральной Азии[368].