Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Возникновение крупного тюркского государственного образования вслед за восстанием уйгуров и дунган не могло не отразиться на восприятии ситуации военными администраторами Сибири и Туркестана, которые энергично выступали против выжидательного образа действия на границах с Йеттишаром. «Пришло время оставить осторожную политику по отношению к Восточному Туркестану», — заявил, например, генерал-губернатор Восточной Сибири граф Н.Н. Муравьев-Амурский на совещании под председательством Милютина в сентябре 1870 г. Предложение о срочном занятия Урги и Улясутая — крупных центров на территории Внешней Монголии — было изложено им в письме военному министру 23 декабря того же года[481]. Не стоит поэтому удивляться, как резонно заметил один из зарубежных историков, что «возможность вторжения Якуб-бека в долину реки Или при поддержке Британии стимулировала превентивный удар, нанесенный Кауфманом». Еще одной причиной возникновения кризиса вокруг этой области, по мнению английского историка, вероятнее всего стало запланированное Петербургом окружение территорий, населенных монголами-ойратами, владениями, зависимыми от России[482].

Непосредственным поводом для приказа Кауфмана командующему войсками Семиреченской области генерал-майору Г. А. Колпаковскому оккупировать верхнюю часть Илийской долины и горные проходы в Тянь-Шане явилось разорение отрядом восставших дунган российской торговой фактории в Кульдже летом 1871 г. И хотя в правительственных кругах Петербурга некоторое время дебатировался вопрос о том, помогать или нет империи Цин в процессе восстановления контроля над мятежной провинцией, а в 1872 г. было даже подписано торговое соглашение с Якуб-беком и учреждено консульство России в Кашгаре с функциями политического агентства[483], победило мнение о необходимости представить вторжение царских войск в пределы Поднебесной империи как вооруженную акцию по наведению порядка в пограничных районах совместно с цинскими властями[484]. При этом посланник Поднебесной в Петербурге получил заверения царского МИДа в том, что после восстановления спокойствия в долине Или русские оккупационные силы будут немедленно выведены из Кульджинской области, а вся занятая ими территория возвращена империи Цин при условии надлежащего управления и недопущения вылазок вооруженных групп[485].

Любопытно процитировать основные пункты инструкции русскому консулу в административном центре Восточного Туркестана, полномочия которого после возвращения цинских властей были ими подтверждены: «Обязанности агента нашего в Кашгаре будут распадаться на два отдела:

А. Покровительство русской торговле в Иеттишаре и охрана интересов пребывающих во владениях Бадаулета (официальный титул, принятый Якуб-беком. — Е.С.) русских подданных.

Б. Наблюдение за ходом политических событий в крае и отношений Кашгара к соседним странам и к Великобританскому правительству....»[486]

Чтобы закамуфлировать истинные стратегические цели царского правительства, некоторыми военными обозревателями, как, например, Л.Ф. Костенко, был сочинен миф о стремлении подавляющего большинства мусульман Восточного Туркестана перейти из китайского в российское подданство[487]. Однако цинская военно-политическая элита, очевидно, не разделяла это мнение. Как докладывал императору опытный полководец и влиятельный государственный деятель, победитель тайпинов генерал Цзо Цзун-тан 12 апреля 1875 г., «оккупация Или русскими произошла в момент, когда мы были заняты внутренними беспорядками. Они заявили, что пришли, чтобы сохранить город (Кульджу. — Е.С.) для китайцев, но их настоящий мотив был грабеж. Им было известно, что территория Или необычайно богата и что она расположена вблизи их южной границы, поэтому они могли прийти и уйти без особых проблем»[488].

В ответ на действия России, которые привели к занятию Илийской провинции с территорией 1400 кв. миль и населением 130 тыс. человек, в сентябре 1873 — апреле 1874 г. Якуб-бека посетило второе посольство Т. Форсайта. На этот раз его состав включал более 350 дипломатов, военных и ученых в сопровождении кавалерийского эскорта. Сама численность миссии должна была продемонстрировать эмиру серьезность намерений англичан. Принятый Якуб-беком со всеми подобающими почестями, Форсайт подписал соглашение, близкое по контексту к упоминавшейся российско-кашгарской договоренности. В частности, одним из его пунктов стало учреждение в Яркенде британского консульства с назначением на этот пост уже известного читателю Р. Шоу. Важно, что члены миссии, ответственные за разведку местности, использовали пребывание в Кашгарии для того, чтобы исследовать и нанести на карту несколько горных проходов в Гиндукуше, остававшихся ранее вне поля зрения европейцев[489].