Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

Тут я замахал руками и стал объяснять Русу, почему это точно «Электрон», а не «Юпитер» и не «Рубин». В один выдох сделать это уже не получилось, но Танькиной маме уже было все понятно и так. Нас опять водворили на кухню, чтобы мы, не дай бог, не попались на глаза главе семейства, и теперь уже Танькина мама стала нас отпаивать, но не чаем, а холодной водой, внимательно вглядываясь нам при этом в зрачки. А также скормила нам какие-то холодные, видимо оставшиеся со вчера, резиновые оладьи. С водой она все сделала правильно, а вот с оладьями ошиблась, и вы сейчас поймете, почему.

Минут через двадцать нас выпроводили домой. Состояние наше было уже более-менее вменяемое, а если учесть, что до дома идти по свежему воздуху тоже было примерно еще километр, то за нервы наших родителей Лариса Николаевна – так звали Танькину маму – уже могла не опасаться. Мы вышли на лестничную площадку и тут… тут меня накрыл предательский спазм. Об одном я теперь благодарен судьбе – что это не случилось в ее коридоре! До унитаза я бы это точно не донес. Дом у Николаевой был кирпичный, улучшенной планировки, и пролеты лестницы не примыкали друг к другу, а шли этакой квадратной спиралью, образовывая в центре как-бы колодец. И вот в этот колодец и пошли из меня мощным потоком оладушки. Хорошо, что дверь в их квартиру уже успела закрыться и за все время, пока меня выворачивало на ее лестничной площадке, никто из Танькиной семьи не вышел, чтобы окаменеть от этой картины: меня, блюющего с последнего этажа вниз.

Но зато снизу себе на беду как раз поднимался какой-то мужик. Представляю его эмоции в этот момент: сначала кто-то рычит сверху лестничной клетки, потом оттуда льется мощный рвотный водопад, обдавая тебя брызгами и ошметками, а потом навстречу кубарем скатывается пьяный юнец, виновник всего этого разгильдяйства. Мне повезло, что мужик не был Шварценеггером, иначе я, скорее всего, отправился бы в лужу собственной рвоты. А так он просто схватил меня за куртку в районе груди и стал трясти, страшно выкатив свои глаза. И шипел все это время: «ты что же это творишь? Ты что же это творишь паршивец?». На третьем повторе я дернулся и сразу же высвободился из его не очень крепких объятий. И выбежал вслед за Русом в свежий весенний воздух. Минут через 15-20 добрался без приключений до дома. Бедный, бедный мужик. Бедная Танька. Бедные ее родители. И бедная уборщица подъезда. Как можно быть такой свиньей? Стыдоба. А моя мамуся – святая душа – так ничего и не заметила.

Но все равно я и сейчас улыбаюсь, несмотря на боль в голове и стыд от вчерашних воспоминаний. Знаете, у всех молодых парней когда-нибудь бывает впервые в жизни настоящая пьянка. Будем считать ту, которая была этим летом на сборах в Петропавловске подготовкой, пробой пера. А эту – уже полноценным выступлением. Сейчас у меня в душе очень странная мешанина чувств. Это и отвращение к алкоголю (если бы кто-нибудь сейчас поднес рюмку водки, меня бы снова моментально вырвало), и отвращение к себе за всю вчерашнюю блевотину. И при этом какая-то гордость и бахвальство, такой, знаете, д’Артаньян. Типа – вон мы как можем, в наши пятнадцать лет! Стыдно ли мне сейчас? Если Танькина мама заложит нас классной или директору – то очень будет стыдно. А если нет и мама, и учителя в школе ничего не узнают – то вообще не стыдно. А, напротив, очень весело. Ржу сейчас, вспоминая это все. Целый рассказ вышел, надо же, первый в моей жизни, и про что? Как впервые в жизни напился до усрачки. Не получится из меня Чехова. Разве что Пушкин? Тот вроде тоже вина кометы ток выпить был совсем не дурак!

27.10.1988 Алма-Ата

Девки сволочи! Запарился, пока вычищал сумку. Где они взяли эту гадость?

Как жаль, что мы не сможем, наверное, узнать, какая гадина из них притащила это в школу. Так они нам отомстили за вчерашнее: вчера мы с пацанами из класса нажрались перед школой лука с чесноком, вставили в нагрудные карманы зубные щетки, повязали широкие короткие галстуки, как, знаете, в начале семидесятых? И в таком виде пришли на уроки. А, и еще разноцветные непарные носки. Носки девки оценили, а вот на лук с чесноком обиделись. А то, что из-за этого Ольга Васильевна отменила урок истории, потому, что в классе от нас дышать было нечем, это, значит, они не оценили, дуры.

Ну вот, а сегодня, чтобы отомстить за вчерашнее, они на уроке физкультуры, пока мы играли в баскет, набрызгали нам в портфели какой-то страшно вонючей химической жидкости. Смесь стоячих носков, коровьего навоза и гноя, можете себе представить такой запах? Где они только ее выдрали? Это дерьмо в момент расползлось по бумажным страницам всех книг и тетрадей внутри наших сумок. Месть несоразмерная, я считаю, за невинный запах лука изо рта. И самое страшное: неужели теперь придется выкинуть мою фирменную болгарскую сумку? Какой-то русский бунт, бессмысленный и беспощадный, как говорил Александр Сергеевич.