Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

Вот и новое десятилетие. Подумать только – нам посчастливилось жить на границе тысячелетий… хотя, если все взвесить – это же мы сами календарь придумали такой, вон у евреев вообще пять тысяч какой-то там год на календаре… Так буднично оно у меня наступило – до сих пор ничего нельзя, паровые котлетки эти мне в ночных кошмарах скоро являться начнут. И поэтому новогодний стол после почти трех месяцев довольно суровой диеты волновал меня вчера намного больше смены десятилетий, столетий и тысячелетий. Смотрел на родителей и их друзей, закусывающих шампанское жареной курицей с пупырчатой, чуть пригоревшей на кончиках крыльев шкуркой и захлебывался слюнями. Вы что пожелали в новогоднюю ночь? Я – чтобы больше ничем таким не болеть. Нет никакого смысла в жизни без вкусной жратвы, спорта, алкоголя и курения – хоть, может быть, все это вместе смотрится несколько противоречиво. Еще я понял, почему на днях рождения именинникам всегда желают здоровья и счастья. Мы в этот раз справляли у Майданов, из молодежи была их дочка Анька, с которой мы ездили десять лет назад на это злосчастное для моей и маминой печени Алматау, потом ее новый кавалер (Пашка) и Андрей, родственник какой-то, на пару лет, наверное, меня старше. Он припер с собой коньяк, который эта троица потягивала потихоньку всю ночь, естественно, без меня. Я плюнул, и все-таки выкурил с ними одну сигарету – ох, как же она меня раскумарила, как будто первый раз. И съел одно жареное куриное крыло, впервые после больницы. Как же это было вкусно… Вы не знаете, как! Для того, чтобы это знать, вам должно быть шестнадцать, и вы должны до этого три месяца есть тефтельки на пару.

14.01.1990 Алма-Ата

После зимних каникул начал ходить к репетиторам – теперь я готовлюсь к поступлению в медицинский. Почему в мед? Я и сам хотел бы знать ответ. Наверное, потому, что с математикой у меня все плохо, а врачом я всегда заработаю на хлеб с маслом. Так говорит моя мама, а я с ней соглашаюсь, хотя понимаю в глубине души, что все это как-то… понарошку, черновик, что ли. Потому что я не вижу себя в будущем в белом халате, хоть убей. Я закрываю глаза – а меня там нет, в этой операционной, в халате и с отражателем на голове. А где я есть? Я бы с удовольствием пошел учиться на режиссера, но на них в Алма-Ате не учат, надо будет ехать в Москву. И что сдавать туда – черт его знает. Ладно, может и впрямь пока пойду в мед, пусть меня научат. Все равно поступать куда-нибудь нужно, чтобы в армию не идти. Одно утешает – в медицинском точно будет много красивых девок.

Чехов, опять же, писатель мой любимый, не гнушался ведь врачевать. Медсестры будут в меня влюблены. Трахаться будут со мной по первому требованию. Пациенты понесут в кабинет многочисленные букеты и тот самый хлеб с маслом и икрой, без которого я не останусь. Шучу, шучу.

Просто на самом деле не знаю, что мне делать дальше. В смысле хлеба с маслом, конечно, мама абсолютно права – даже сейчас в эпоху жесточайшего дефицита, когда магазины своей стерильностью все больше напоминают мое будущее место работы – операционную, наш холодильник всегда полон. Ну вот. Теперь два раза в неделю я хожу к репетитору по биологии, и два раза – к репетитору по химии. В биологии я, оказывается, понимаю все более-менее, а вот в химии дебил. Но репетитор мне говорит, что сделает из меня Менделеева – интересно будет на это посмотреть. Я теперь понимаю, насколько индивидуальные занятия с преподавателем отличаются от той клоунады, которая творится на наших уроках, хотя и химик, и биологичка у нас очень сильные. Но дело тут в другом – в школе, если ты пропустил что-то, потом уже не нагонишь, специально для тебя учитель на уроке объяснять ничего не будет. На следующий урок – уже новый материал, который ты тоже не сможешь усвоить без знания предыдущего, а завтра еще… и в результате с каждым новым уроком предмет ты знаешь все хуже и хуже. Так у меня и обстоит дело с математикой сейчас – я даже не стараюсь понять, что они проходят. С репетитором же в корне другое дело. Он не перейдет к следующему разделу, пока не убедится, что этот ты выучил на пятерочку.

До репетитора по биологии нее минут двадцать пешком всего от моего дома. А вот с химиком повезло намного меньше. Ехать мне к нему нужно через весь город, выше «Геологостроя», выше Охотской, где живет бабушка Наташа. Это уже вообще край географии, новый микрорайон. «Алмагуль» называется, или что-то в этом роде. Мой фехтовальный «пистолет» лежит всегда в правом кармане брюк, потому что выхожу я оттуда около восьми вечера, но пока никто не докапывался. Дома вокруг этой школы все новые, кое-где и недостроенные – арматура торчит, котлованы какие-то и огромный пустырь от входа в школу до дороги.