Большая книга ужасов – 86

– Ты, Танечка, ты! Дать мне поспать было бы очень мило! – заскрипела кровать, и я быстро накинула крючок на дверь: не хватало, чтобы Алиса увидела меня такой. Хотя глупо: всё равно увидит…

– А чего у тебя подушка распорота? Вы ночью поссорились, да? – Гарик. Сейчас увидит – будет ржать. Неужели, в этом туалете не завалялось никакой лишней маски?

Я полезла в шкафчик, нашла хлоргексидин, брызнула на лицо – и взвыла! Щипало так, будто мой обломанный нож вогнали с рукояткой, смочив лимоном.

– Ты жива? – Алиса.

– Нет. – Я поднесла пузырёк к глазам: перекись. Не знала, что они бывают в одинаковой упаковке.

Физиономия в зеркале исходила пеной. Надо аккуратно смыть, чтобы не попало в глаза… И так плакать хочется, не хватало ещё… Я звезданула кулаком по шкафчику, с верхней полки на меня полетел какой-то тюбик, за ним аккуратно спланировала маска. Я примерила и разревелась. Царапины были на лбу, на ушах и веках. Всё, чего я добилась – это блин в маске.

– Тань, что с тобой?! – Алиса затрясла дверь. – Ты что там, ревёшь втихаря?

– Ничего! – Я врезала кулаком по закрытой двери, но легче не стало. Чёртовы ножи, чёртов старик, чёртова деревня дураков! Тогда я уже ни минуты не думала, что это мог сделать кто-то из людей. Кому бы и зачем? Чёртов нож и этих жильцов-домовых-личин я в тот момент уже воспринимала как должное. Оставила нож на ночь – получила. Хорошо хоть, обломала и замотала лезвие… А как я поеду в электричке такая? Мне нужна балаклава!

Я обработала царапины, умылась и вышла на суд Алисы и беспощадного Гарика. Начались ахи: как же это, что же это, как ты поедешь… Гарик очень деликатно хрюкнул и уткнулся в ноутбук, чтобы лишний раз на меня не смотреть.

Когда я стала убирать постель и там же нашла нож, я нисколько не удивилась. Удивительно, как быстро привыкает человек жить в дурдоме! Ещё пару суток назад я не верила во всю эту потустороннюю чушь, считала её уделом первоклашек вроде Гарика, а теперь… Нож радостно шлёпнулся на пол, устроив салют из перьев. Я его сломала ещё пополам тем же топориком для мяса и выкинула, специально закопав на дне мусорного ведра.

Алиса кашеварила что-то на кухне, исподтишка наблюдая за моими манипуляциями.

– Хочешь, дождёмся выходных и попросим моего отца нас увезти? Не надо будет краснеть в электричке.

Я мотнула головой: как будто её отца я стесняюсь меньше!

– Поедем так, переживу. Кепочку надену.

– Да не расстраивайся ты так, всё заживёт!

* * *

Гарик, конечно, ныл, что здесь интересно и уезжать он не хочет, пусть мы валим, если трусихи, а он остаётся. Никто его не слушал. Мы молча носились по дому, собирая разбросанные вещи, свои и его, молча укладывали рюкзаки, а я ещё и молча вспоминала телефон службы такси. Сто лет не заказывала такси по телефону. Надо сходить в магазин, я видела там расписание электричек.

* * *

В магазин я пошла в маске, в кепке и – да, в тёмных очках. Если бы я увидела себя такую на улице, я бы испугалась. Да и не себя тоже: жутковатое зрелище – человек без лица. На соседском доме ещё сидела парочка ворон, мы не сговариваясь пробежали двор и дом соседа на хорошей скорости. А мне казалось, что даже вороны пялятся на мои ссадины. Или на кепку, маску и тёмные очки. Хорошо, народу на улице почти не было, и в магазине никого, кроме тёти Иры конечно. Странно, но она ничего не сказала про мой ряженый вид, а заметив, что мы ничего не покупаем, а тупо смотрим на расписание электричек, всё поняла:

– Наотдыхались? Ну и правильно: какой тут отдых! Сама бы сбежала, да некуда.

…Потом там же, у магазина, мы звонили родителям и пытались объяснить, почему возвращаемся. Конечно, мы им ничего не рассказывали про то, что здесь творится – а то решат, что у нас солнечный удар, причём у всех троих. Приходилось выдумывать, что здесь скучно, что у нас ломка по Интернету… Моя мама орала, что я неблагодарная и хочу состариться за компьютером к двадцати годам, Алисины, судя по её лицу, говорили, что-то похожее. Да ещё и Гарик ныл в трубку: «Не хочу уезжать, здесь интересно, Алиска заставляет, накажите её». Неосведомлённые люди порой несут такие страшные вещи, что никакие личины и чупакабры рядом не стояли.

В общем, с родителями мы разругались вдрызг, а потом быстренько заказали такси и побежали за рюкзаками.

Старик уже вышел во двор, разложил на скамейке доски и визжал электрорубанком на всю деревню. Увидев мой маскарад, удивлённо вскинул брови, потом кивнул сам себе под шум рубанка, будто что-то понял, и хихикнул. Клянусь, он хихикнул как нашкодивший первоклашка, не прекращая работу, не останавливая этот жуткий шум (Саныч сам обозвал соседа вороной)! Потом вернул лицо, важно кивнул, типа «здрасте», – всё не отрываясь от работы.