Большая Лаба

   Мы с Женей начинаем делать ставки на игроков. Иришкин выигрыш принимается один к десяти. Несмотря на это, первые шесть раундов она выигрывает. После двадцатого ставки делать уже неинтересно.

  Мы возвращаемся к недопитой водке, и я прошу Романа рассказать о предстоящем сплаве.

  Оказывается, пороги, которые мы собираемся пройти, пятой категории сложности. «Прощай, Родина», «Пронеси, Господи» или сокращенно «ПГ», знаменитый «Кирпич», упавший в две тысячи первом году. И «Затычка». Как правило, название порога соответствует его сути. Но, по словам Романа, все гораздо хуже. И описывая прохождение «Прощай, Родина», он цитирует какого-то рафтера: «Если вы сомневаетесь, что находитесь в пороге, то поднимите голову вверх и вправо. Если на скале заметны многочисленные таблички с именами погибших туристов –  вы однозначно в пороге.

    Этот же рафтер, по словам Романа, специально или случайно проходил порог в самосплав[16]. Из отмеченных им ощущений мне позже вспомнилось то, что в нос и уши ему постоянно затекала вода, дыхание от этого быстро сбивалось, а так как ему еще и недоставало плавучести, то восстановить его было крайне сложно.

   Роман описывал его тактику, как замирание в позе морской звезды, то есть, максимально раскинув руки и ноги. При этом рано или поздно рафтера должен был подхватить и вынести ток воды. Лишних движений при этом Роман делать не советовал.

   Я слушал и совершенно не думал, что очень скоро мне пригодятся его советы, а некоторые особенности самосплава смогу дополнить личным опытом. И все же, его рассказ походил на туристическую байку, в которую можно верить, а можно и не верить.

   Мы снова замерзали. Вечер уносил тепло весеннего дня, и чтобы прекратить «ждать», Женя предлагает играть в «Мафию». Мы усаживаемся за стол, и, как только раздаем метки, подъезжает УАЗик.

- Все хорошо? – спрашивает Роман.

- Да, - отвечает водитель, - даже двери открываются.

- А почему так долго?

- Сейчас увидите.

Оказывается, в горах все время шел дождь. Дорога скользкая, и поднимаясь по серпантину, я не перестаю удивляться мастерству водителя.

   Река, скалы, ночная дорога. Мы останавливаемся возле «Кирпича», и меня просто завораживает дьявольская атмосфера порога. В ночи мечутся голубые лучи фонарей, а я смотрю на это сатанинское действо и не могу поверить, что все происходит на самом деле. Справа от меня стена гранита высотой в триста – четыреста метров. Так как она имеет обратный угол, звук реки отражается, и совершенно непонятно, с какой стороны вода. Кажется, что ты стоишь в самом пороге, который не шумит, а рычит, будто исполинский зверь. Сам «Кирпич» проступает из темноты черным пятном. Неслабый такой кирпичик, размером с небольшой коттедж, но формой он больше похож на буханку хлеба. По-моему, ее тоже называют кирпичом, так что не знаю.  Первое впечатление от Лабы  - тьма, холод и страх. Что-то мистическое и жуткое. А еще я подсознательно искал в команде человека, которого может вынести внизу по течению, совершенно не подозревая, что на его месте могу оказаться сам.

   Лагерь находился у водопада. Он не позволял говорить в полголоса, но для уставших людей - это не  проблема. Спать же под шум воды даже хорошо, потому что не слышишь храпа Виталика или перестаешь понимать, где он, а где водопад.

   Следующее утро было неспешным и поистине добрым. Мы нежились на солнышке, почесывали животики и  разгуливали по лагерю, а торопливые тверцы, словно скворцы, щебетали вокруг своих катов. Они так и уехали раньше нас осматривать порог, где должны были после прохождения страховать нас и самарцев. К нашему приезду все они удачно сплавились и находились ниже, снова торопясь. Времени на подготовку осталось немного, и, тем не менее, мы успели посмотреть на три прохождения, одно из которых закончилось переворотом. Порог не казался жутким, но имел плохую тенденцию - кусать. Каты буквально засасывало обратно в бочку, где их начинало крутить в пороговой волне. Грести пену, которая стояла метровым валом, было совершенно бессмысленно, и единственная оправданная тактика на «Прощай, Родине» - дотянуться до твердой воды. То есть хватануть лопастью быстроток, сесть на него веслом как подводным парусом. Работать при этом совершенно не требовалось, главное пробить веслом пену и, разумеется, не захлебнуться, потому что катамараны выносило очень неохотно, и экипажи долго тусовались в волне.

   Еще одной особенностью порога была очень крутящая бочка на входе. Метров за тридцать до слива. Двойки обходили ее стороной, используя очень маленький проход слева. Четверка там протиснуться не могла. Нам предстояло пробить эту бочку, что не столь сложно для большого судна. Дальше нужно было выйти к левому сливу, где вода казалась более твердой, а бочка менее высокой. И, разумеется, набрать ход, потому что прыгать с четырехметровой высоты нужно, сохранив хоть какой-то угол атаки. В противном случае в порог можно упасть, а это чревато уже носовым килем.

- Все, - сказал Виталик. – Шутки кончились, командую только я. Главное, на что мы должны работать - это курс и скорость.