Большая (не)любовь в академии (СИ)

- Раз вы поделились секретом, то и я открою вам одну небольшую тайну. Буквально за неделю до защиты диплома магистр Алкиной обратился к аттестационной комиссии с загадочной просьбой. Он хотел, чтобы при выступлении адептки Альварес все приняли ее рассказ за чистую монету. Я тогда не придала значения его словам. Но чуть позже, после оглашения ваших результатов, профессор ясновидения и прорицания из Вандерлиркской академии поведал мне за чашечкой кофе, что история Вероники - сплошная небылица. В ней не было ни слова правды.

- Получается, незадолго до выпуска с ней что-то случилось, и магистр Алкиной знал об этом, - теперь я взялась постукивать пальцем по столу.

- Именно так. Он и уговорил архимага Кингсли оставить ее в академии.

- Интересно, какая ему с этого выгода?

- Чего не знаю, того не знаю. Засиделась я у вас, леди Хант. Время уже позднее, - последним глотком профессор Кид допила остатки чая и поднялась из-за стола.

Я последовала ее примеру и направилась в прихожую, чтобы проводить гостью.

- Позвольте дать вам один маленький совет, коллега. Попробуйте все же разобраться в том, что испытываете к магистру Виттеру. Узнайте его получше. Вдруг это судьба? Только не забудьте отбросить чувство вины. В браке с Моррисом вы будете обречены на страдания. Все люди - рабы своих привычек. Спокойной ночи, леди Хант, - попрощалась она и покинула комнату, оставив меня в растерянности.

Слова профессора Кид сильно запали в душу, и я впервые за долгое время не знала, как правильно поступить.

Глава 6

Было далеко за полночь, а я все сидела на подоконнике, обхватив ноги руками, смотрела в темноту и размышляла над услышанным. Возможно, мне следовало отправиться спать, едва закончила писать планы лекций, однако профессору Кид удалось пробить брешь в броне моей души, освободить от оков самопожертвования бунтарскую натуру, не желающую мириться с горькой участью стать женой такого развратника, как Джеральд Моррис. И это грозило обернуться бедой не только для меня, но и для моей семьи.

Первые пять лет после помолвки я причисляла себя к счастливицам, любимицам судьбы. Ходила по родному городу с гордо расправленными плечами и высоко задранным носом, а затем все пошло наперекосяк. Год сменялся годом, но ничего не менялось. В какой-то момент я вообразила, что сама виновата в холодности наших отношений и постаралась оживить их: прихорашивалась к приходу Джеральда не по одному часу, излишне выражала радость при встрече, кокетливо улыбалась, но лед между нами так и не тронулся. По истечении трех месяцев я бросила безрезультатные попытки сблизиться с ним. И если бы ни помолвочное кольцо на пальце, редкие визиты жениха и совместные появления на балах, давно подумала бы, что и вовсе не имею к Джеральду Моррису никакого отношения.

Вдобавок со временем ко мне приклеилось прозвище «вечно помолвленная Меган», заставившее посмотреть на свое положение немного иначе, понять, какая роль моей персоне отводилась в предстоящем браке - продолжить род Моррисов. И не более. Именно тогда у меня открылись глаза, и я увидела за внешним лоском и обаятельными манерами жениха порочность его души. Но даже после этого я по-прежнему продолжала тешить себя надеждой, что однажды он изменится. А что мне еще оставалось? Я понимала, что дурные мысли не приведут ни к чему хорошему. Правда, после пожара они практически не выходили из головы, хотя я всячески пыталась выдворить их оттуда. Возможно, именно поэтому я восторгалась смелостью профессора Кид. Не каждый решится бросить вызов обществу в наши дни, что уж говорить про те времена, когда нравы были более суровыми. Женщина отличалась умом и сообразительностью. Даже будучи молодой, она не могла не понимать, чем для нее обернется побег. Клеймо позора до сих пор преследовало ее имя. Профессор Кид знала, что двери в высший свет для нее навсегда закроются, догадывалась, что ее ждет нелегкое будущее. Тем не менее это не остановило женщину.

Однако на пару с восхищением в голове рождалось множество вопросов. Что в большей степени толкнуло профессора Кид на поступок, вызвавший немало пересудов: любовь к мужчине или ненависть к Моррису? Не было ли ей жаль оставлять ради безродного молодого человека прежнюю жизнь? Простили ли ее родные? Если нет, как она пережила разрыв с семьей?

Это были запретные мысли. Следовало немедленно перестать об этом думать, но они сами всплывали в сознании. Мое второе бунтарское «я» не желало униматься. Оно уговаривало меня последовать совету умудренной жизнью женщины, довериться ей. И хоть мне часто доводилось ошибаться в людях, шестое чувство подсказывало, что в этот раз все будет иначе. Ведь некогда профессору Кид довелось побывать в моей шкуре. И тот момент, что она являлась на протяжении восьми лет невестой Ролана Морриса, добавлял весомости ее словам.