Большая Охота Сумрака (СИ)

Лишь сейчас сын Грозы осознал, какую совершил глупость и сколько потерял времени, когда не послушал напарника и пошел исследовать тот отсек… Ему уже в тот момент надо было сворачивать зачистку и срочно латать себя, а он, как дурак сидел и втыкал на удивительных Жесткачей… Под действием стимуляторов не всегда можно было верно оценить свое текущее состояние, но глаза-то его где были, где были мозги? Подобное геройство еще оправдывало себя в ходе битвы, а вот сидеть и ничего не делать, при этом продолжая заставлять организм работать на пределе, было далеко не лучшим решением с его стороны.

— Я дебил, — сказал Сумрак и бессильно привалился к стене, но тут же был вынужден вновь принять вертикальное положение — очень болела спина.

— Я тоже виноват, братишка, — с горечью созерцая окровавленного собрата, проговорил Кошмар. Теперь, когда скафандр не скрывал повреждений, оставалось лишь ужаснуться их степени тяжести и реальному количеству. — Надо было тебя сразу после закрытия уровня отправить на отдых. Так и так здесь было за день не управиться.

Печально усмехнувшись, Сумрак качнул головой, но ничего не сказал. Да и что тут было сказать? Изначально он сам взял ответственность за младшего члена клана, а теперь, через каких-то полгода, немногим больше, их роли не просто поменялись, а еще и выстроились так, что сын Грозы оказался целиком и полностью зависим от напарника. И, что примечательно, это был его добровольный, осознанный выбор. Хотя, приходилось признать, что Кошмар все-таки начал в последнее время перегибать палку, будто не старшего собрата направлял, а с мальком нянчился. Да только, наверное, не его в том была вина, просто кое-кто начал вести себя, как малек…

Почему так произошло? Не потому ли, что Сумрак осознал, насколько сильно его привычная жизнь может изменится после «Острова» и заколебался в последний момент? Или потому, что он слишком расслабился, привыкнув к товарищу — настолько, что перестал за собой следить и начал демонстрировать всю свою незрелую суть гаремного воспитанника? Или же он просто устал нести за все ответственность сам и при первой удобной возможности свалил ее на плечи того, кто согласился ее принять? Как знать… Иногда так сложно разобраться в себе самом. Да и не каждый раз хочется, ибо всегда остается вероятность обнаружить нечто нелицеприятное, а кто ж горит желанием о себе такие вещи узнавать…

Спросить бы Кошмарика в лоб, как он выглядит со стороны, но… Это уже совсем унизительно. И так уважения никакого. Да и вообще, поважнее есть дела.

Охотник медленно поднялся и извлек медицинский набор из отведенного места, затем вернулся на ложе и, раскрыв кейс перед собой, приготовился к самооперированию. Предстояло заново очистить раны, убрав временные пробки и попавшие внутрь фрагменты поддоспешника, а затем основательно промыть их антисептиком, оставить открывшееся кровотечение и заполнить регенерирующим составом. Этим самец в первую очередь и занялся. Манипуляции были долгие, кропотливые и крайне неприятные. Особенно тяжко пришлось с правым плечом, из которого Сумрак, немало помучившись, вынул, помимо огрызков материи, осколок брони и два зуба Жесткача. Дальше самец начал стягивать отекшие и болезненные края ран запаивателем. В нос ударил мерзкий запах собственной горелой плоти. Выворачивающее и ломающее саднящее чувство распространилось по всем телу, заставив выгнуться и заорать, когда аппарат коснулся разорванной кожи, но воин тут же сжал челюсти, принуждая себя замолчать, и дальше уже стойко вытерпел весь тщательный, издевательски медленный процесс обработки повреждений. Тем более, что следом предстояла еще более жесткая процедура: вправление ребра и установка фиксирующей пластины; одними скобами тут уже было не обойтись…

Подготовив все необходимое, Сумрак на свой страх и риск добавил еще обезболивающего и, как только нужная область слегка онемела, сделал разрез вдоль пострадавшего ребра, обнажив кость. Установив ее в правильном положении и совместив место перелома, он привернул пластину, после чего стянул мышцы и кожу запаивателем. Анестетик слегка помог в этом деле, но все равно это было чертовски больно… Аж слезы навернулись.