Большая стрелка

– Да есть такой Маничев.

Влад изменился в лице.

– Что, знакомый? – спросил Крошка.

– Встречались, – кивнул Влад.

– Но не это самое интересное. По водочным делам Маничев деньги качает из Свердловской области. Частью они идут на поддержку правой партии, а частью делит их с ахтумскими. И привозят их наликом! В чемоданчике. Прямо как в кино. Раз в месяц.

– Много денег?

– Ты таких не видел.

– И что, нет желающих позаимствовать?

– Никто не знает, когда привезут и куда.

– Откуда такие сведения?

– От хороших людей.

– Хорошо. Молодец. – Влад хлопнул собеседника по могучему плечу.

– Ты обещал про Васька и Лелика прояснить.

– А чего тут прояснять? Они тебя за дешевого лоха держат. И твое родное ООО «БАРС» стремятся на бабки приспустить.

Влад выдал информацию, какую махинацию лучшие друзья Крошки решили провернуть, чтобы прикарманить большой кредит. Бандит покраснел и сжал кулачищи.

– Спасибо, Бронепоезд, выручил. Ну Васек! Мы еще поглядим, кто из нас лох.

Влад усмехнулся.

– Давай, Крошка. – Влад хлопнул его по плечу и пошел к вагону остановившегося поезда.

Крошка постоял немного, задумчиво глядя перед собой. Его мысли были заняты тем, как он, в свою очередь, опустит своих корешей на деньги.

Гурьянов, все еще трепавшийся с девчонками, вручил одной из них букет.

– Не скучайте. Пока, – и устремился к подъехавшему поезду.

Девчонки озадаченно посмотрели ему вслед и прыснули. Хиппующий старикашка – все, что выше тридцати, виделось им как древность – им понравился. Вот только почему он сбежал, когда разговор только наладился?

Гурьянов присматривал за Владом, пока тот сделал пару пересадок, и признаков «хвоста» не обнаружил. Подошел к нему, сорвав осточертевшие очки и клипсу.

– Ну чего, панк? – спросил Влад.

– Крошка, похоже, чист. Иначе обязательно притащил бы за собой наших недругов. Что, сказал интересное?

– Еще как. Есть такой любитель детей. Маничев.

– Тот, из-за которого тебя с работы поперли?

– Да. Так вот он в наших делах завязан…

* * *

– Здорово, Художник. – Тимоха, одетый в строгий костюм-тройку, явно диссонирующий с его густо татуированными руками, развалился в низком кресле, положив ногу на журнальный столик.

Встретились эти двое в зале для приемов фирмы, работавшей под «крышей» воровского положенца. Обстановка была дорогая, офисная – мягкая мебель, сталь, пластик, вышколенные секретарши, прилизанный директор, называвший всех по имени-отчеству.

– День добрый. – Желтое, с зелеными полосками кресло приняло Художника ласково и мягко.

– Хороша хата. Если бы на Сосьме я думал, что в таких апартаментах буду толковище вести, кореша бы решили, что с головой у Тимохи плохо. Да вот только душит меня это, понимаешь. Гордыня – она от черта. Скромнее надо быть. Наш дом сам знаешь где, – постучал по столу указательным пальцем положенец.

– Отечество нам Царское Село, – хмыкнул Художник.

– А вот над этим потешаться грех. Зона для вора – святое место. Над этим не лыбятся.

– И в мыслях не было, – воскликнул Художник. Он никогда не разделял умиления воров по поводу зоны. Больше того, с удовольствием сбросил бы на свою родную ИТК-6 нейтронную бомбу, чтобы жесткое излучение вывело бы враз там всех – и администрацию, и весь сброд, который злой судебной волей туда закинули.

– Э, за мысли не подписывайся. Мысли ох какие бывают! – погрозил пальцем Тимоха и неожиданно крутанул разговор: – Ты чего с армянами не поделил?

– С армянами?

– ТОО «Эльбрус» – твой интерес. Или я запамятовал?

– Мой. И что?

– Армяне считают – ты взял там слишком много.

– Я взял? – приподнял бровь Художник.

– Я тебе не в упрек, Художник. Все понимаю. Племя молодое. Алчущее. Да вот только…

Художник молчал.

– Гарик Краснодарский должен приехать, – прищурился Тимоха. – Рассудить вас, неразумных.

– Гарик? – недоуменно повторил Художник.

– Из новых воров. Из «лаврушников». Его четыре года назад в Краснодаре короновали. Так что он вправе вопрос решать.

– К нам едет ревизор. Ну а ты что?

– А я что? Мое дело – общак собрать. И чтоб зоны в области были подогреты. Чтобы там люди были сыты, обуты. Кроме того, Художник, не слишком тяжело тебе одному ликерку тянуть?

– Понятно, – кивнул Художник.

Недвусмысленный намек на участие в прибылях. Выпихнуть его оттуда Тимоха не мог – был уговор, что комбинат достается руднянской команде. А видеть, как такие куски да мимо рта пролетают, положенцу обидно. И уже забываться стало, кто с Боксером вопрос решил. Все забывается – и обиды, и благодарность. Остается лишь выгода. Намек Тимохи предельно ясен: «Мы делим по-братски прибыли с завода, а я решаю проблемы с заезжими варягами».

– Когда он будет? – спросил Художник.

– Завтра самолетом прибудет.

– То, что он армянами подмазанный, к гадалке не ходи. И понятно, какое решение будет. Ну а дальше что?

– А дальше? Думать буду. И ты подумай…