Большая судьба

Оказия, как говорится, подвернулась мне неожиданно. Несколько дней я провел на строительстве теплоэлектроцентрали «Марица — Восток», где познакомился с бригадиром монтажников Кали Стефановым. Ему тридцать четыре года. Он принадлежит к тому поколению сыновей болгарских пролетариев, юность которых совпала с грозовыми годами войны. А в тяжелых испытаниях и битвах юноша мужает по дням, по часам, рано вырастая в закаленного воина. Уже в 1941 году Кали вступил в Рабочий союз молодежи, участвовал в антифашистском движении. После победы народной власти он восемь лет сторожил границу родины. Майор, демобилизовавшись, приобрел профессию монтажника, затем стал мастером и возглавил молодежную бригаду.

Парни и девушки его бригады работали на самых боевых участках стройки и вот уже много месяцев давали по две нормы за смену. Они завоевали звание бригады ударного комсомольского труда. Коммунисты избрали Стефанова членом партийного общестроительного комитета. Об успехах его бригады писали газеты.

Пограничники заставы, на которой служил Стефанов, прислали ему письмо. Они просили своего товарища приехать к ним «на побывку», «вспомнить боевую молодость» и, конечно же, рассказать о стройке самой крупной на Балканах теплоэлектроцентрали, где Стефанов «достойно несет мирную вахту, как достойно нес он ее на родной границе». Партийный общестроительный комитет решил командировать бригадира монтажников на заставу сроком на двое суток. Напутствуя Стефанова, секретарь комитета между прочим сказал:

— Объясни товарищам пограничникам все, как есть. Проведи действенную агитацию… Словом, сам понимаешь: чтобы те, которые демобилизуются, направлялись прямым ходом, без пересадки, на нашу стройку. Это — твое партийное поручение!..

…Взвод пограничников выстроен. Звучит команда «Смирно!». Дежурный капитан рапортует Стефанову: на границе все спокойно!..

— Здравствуйте, товарищи пограничники!

— Здравия желаем, товарищ майор! — гремит в ответ мощный раскат молодецких голосов и эхом отзывается в ближней роще.

Начальник заставы полковник Васил (это его партизанское имя) крепко обнимает и трижды целует Стефанова… Дружеские рукопожатия с офицерами… Теплые слова привета.

Через минуту застава живет своей будничной, спокойной и настороженной жизнью. Сменяются часовые, уходят и возвращаются дозорные пикеты. На плаце строевые занятия. В красном уголке политчас… А с кухни доносится ароматный запах жареной дичи и острых трав — чудеснейшей приправы.

Полковник и капитан ведут гостя в казарму, с которой начинается осмотр заставы.

— Кажется, эта? — спрашивает Васил, останавливаясь у одной из коек.

— Она, — тихо откликается Кали, и в его голосе слышится та нотка грусти, которая рождается в душе, когда человек случайно встретится со своей молодостью.

Это была койка рядового Стефанова, пришедшего на заставу осенью сорок четвертого года.

— Кто теперь спит на ней?..

— Сержант Петков, — отвечает капитан.

А полковник добавляет:

— Такой же, как и ты, заядлый шахматист!

— Надо будет с ним сразиться!

— Обязательно!.. Боевой пограничник. Достойная смена. В прошлом году его дозор задержал крупного диверсанта.

И вот уже начинается разговор о «случаях», об обыкновенных и героических буднях заставы… Разговор, который может длиться часами и днями…

С холма, возвышающегося над местностью, мы смотрим по ту сторону рубежа. Полковник предлагает полевой бинокль. День ясный, видимость превосходная. И кажется, что до минаретов города Эдирне, стоящего там, где Тунджа вливается в Марицу, подать рукой.

— Говорят, в этом городе самые высокие в мусульманском мире минареты и самые богатые мечети, — роняет полковник.

Но мы уже оставляем бинокли и глядим невооруженным глазом на ближние турецкие деревни.

— Да-а!.. — невольно вырывается у меня вздох. — В Болгарии я не встречал таких старых, полуразваленных кошар, какие у них дома!

— С тех пор, как я их видел в последний раз, — говорит Стефанов, — она пришли в еще большую ветхость, а некоторые вовсе развалились!..

Бедность, нищета и тьма лежали по ту сторону пограничной полосы. Точно по команде сердца, мы повернулись туда, где за буйной зеленью садов проглядывали светлые окна новых кирпичных домов, где стелились неоглядные пшеничные разливы и солнце светило ярко и тепло, где жила, трудилась, творила и радовалась народная Болгария.

Мы стояли на границе двух миров, на рубеже двух эпох.

Народы-братья

У каждой реки свое русло, свой путь к морю. У каждого народа своя история. Много русских и болгарских рек сливается в одно море — самое синее в мире Черное море!

Где-то в дальней дали минувших веков переплелись пути двух народов. Из земли южных славян через Дунай и Днестр ученые пилигримы занесли в Киевскую Русь кириллицу, ставшую нашей общей азбукой.

На перепутьях истории оба народа встречали много общих врагов, которые хотели согнуть им выю, надеть на них ярмо, подчинить их своей злой воле, растоптать душу, язык и песню.