Большая вода

«Ах, какая же странная штука – жизнь, а вот смерть, наверное, ещё более странная. Господи, зачем всё это? Мне? Ей? Ему? Им? Работать ради того, чтобы прокормить себя, отдать свою жизнь ради обслуживания собственных потребностей. Или потребностей чужих?! А потребности, потребности-то зачем, чтобы насытиться ими и выработать в себе новые, для всё будущих насыщений. Какой чудесный замкнутый круг! Подумать только. Смерть, я думаю, гораздо более честная вещь, она не водит тебя за нос, не заставляет разгадывать бредовые, а иногда и дешёвые ребусы, она указывает тебе на дверь с самого твоего рождения, только молчит, когда эта дверь откроется. Хотя ты можешь и сам её открыть, никого не спрашивая, даже её – смерть. Помню, в детстве я читал про одного самурая, который перед тем, как покончить с собой, говорил о том, что, убивая себя, он убивает весь мир».

Каждое небесное тело, видимое им этой ночью, представлялось забытым и пройденным этапом мироздания, архетипом, являющимся ступенью человеческого развития. Миллиарды звезд, миллиарды лет. Несметное количество душ, населявших и населяющих вселенную. Хоровод вечности. Он подумал, а что может быть её музыкой, из каких нот, или аккордов должна состоять эта мелодия. А, может быть, музыка вечности – это абсолютная тишина?

Мечтая и уходя в своих мыслях далеко-далеко, он перестал замечать реальность. Но что-то должно было вернуть его на землю. Бальтазар услышал приглушенные тихие всхлипывания, c трудом разносившиеся по двору. Если это был плач, то плачущий делал всё, чтобы его не обнаружили. Он оглянулся, но с первого взгляда никого не заметил. Всхлипывания ненадолго прекратились, и тогда ему подумалось, что, может быть, это тоже плод его фантазии. Но человек, который плачет, с трудом себя сдерживал. Всхлипы становились сильнее и сильнее. Бальтазар приподнялся и решил пройтись по периметру тёмного двора. И в каком же он был изумлении, когда понял, что девушка c самыми дорогими на свете чертами лица сидела на лавочке в противоположной от него стороне, закрывшись руками от остального мира.

Осторожными шагами, чтобы не выдать себя, он подошёл как можно ближе. Он чувствовал, как внутри всё клокочет, как напряжены нервы, как дико бьется сердце, норовив выпрыгнуть из грудной клетки. Его тревога была сладостной, как если бы он, будучи кладоискателем, лицезрел перед собой заветные сокровища такими, какими он себе их представлял во сне и наяву. Он говорил себе, что эта встреча сегодня для него подарок. Его не покидало ощущение судьбоносности происходящего.

Плач продолжался, Бальтазар еле слышно присел рядом. Какие главные слова в жизни человека? Что можно и нужно сказать, чтобы не сделать пошлыми самые сокровенные мгновения жизни, самые милые и интимные её минуты. А, может быть, именно так появляются на свет молитвы? Именно в такие мгновенья? Когда любовь превращается в слова настолько монументальные, твёрдые, как алмаз, прозрачные, как родниковая вода, восхитительные, как летнее солнечное утро.

Убирая руки от заплаканного лица, Дарья наконец увидела его рядом собой. От неожиданности она вздрогнула. Потом закрылась вновь. Юноша спокойно наблюдал за ней, заворожённый происходящим. Потом быстро встал и пошёл в сторону своего жилища, поднялся на второй этаж, отпер входную дверь, оглянулся в комнате, взял коробку спичек со стола и зажёг рядом стоящую свечу, вставленную в бронзовый дешёвый подсвечник. Подумав несколько секунд, с подсвечником в руках он спустился со второго этажа, во двор усадьбы. В его отсутствие ничего не изменилось, он направился туда, откуда ушёл только что. Со свечой в руках в тёмном дворе он показался бы странным любому, кто бы его ни встретил. Но он остался незамеченным.

«Если вы уберёте руки от лица и откроете глаза, то увидите в моей руке свечу».

Это фраза, сказанная вкрадчивым, чуть слышимым голосом, словно разбудила юную девушку. Красными от слёз глазами она поглядела на Бальтазара.

«И я буду держать ладонь своей другой руки над пламенем до тех пор, пока вы не перестанете плакать».

Над свечой появилась ладонь. Не понимая до конца, что происходит, Дарья смотрела на свечу, потом на юношу, потом снова на свечу. Вскочила со своего места и схватила рукой подсвечник, затем набрав в лёгкие воздух, одним выдохом задула её.

«Я бы не хотела вам этого говорить, но вы дурак, дурак, какого я не видела на свете ещё никогда, как вам пришла в голову такая идея?! Вы что не в своем уме?! Видите, у меня больше нет слёз, и не потому, что вы решили измучить себя, и мне непременно вас жалко, а из-за того только, что я больше не хочу видеть это».