Больше, чем любовь

— Когда я страшно тоскую… по семье. Моменты, когда… Когда меня переполняют чувства, которые некому излить, передать. Порой мне кажется, что я просто взорвусь от них. Ты можешь это понять?

Он молчал.

— Наверное, нет. У тебя есть семья, родители, дедушки и бабушки, тетки, дяди и кузины, сестра, племянники. Ты можешь в любое время приехать домой, где тебя ждут и любят. Ты хоть понимаешь, Спенсер, какое это счастье?

Он по-прежнему молчал.

— Послушай, — виновато сказала она. — Я не хочу сказать, что ты не способен это понять, и ни в коем случае не критикую тебя. Ты предпочитаешь жить свободно и независимо, и это твое право. Ты ведешь жизнь бурную, активную и интересную, удовлетворяешь свои вкусы и пристрастия. Ты не страдаешь от одиночества. Может, это вообще мужчинам не свойственно. Они более самостоятельны, чем мы, женщины. Они не тоскуют по теплу, по нежности и всяким семейным радостям. — Она откинулась на подушки. — Если бы я родилась мужчиной, я считала бы свою жизнь совершенной.

— А я рад, что ты не родилась мужчиной, — заговорил Спенсер, когда она уже подумала, что он уснул. — Для этого ты слишком хорошенькая.

Она растерялась, не зная, что на это сказать. Спенсер никогда не делал ей комплиментов. Уже на протяжении многих лет она была самой близкой подругой его младшей сестры, в отношении которой он тоже был скуп на похвалы. С самого рождения Кэролайн он испытывал живейший интерес к появившемуся в их семье крошечному существу, внимательно наблюдал за тем, как она росла и развивалась, как менялись ее вкусы и стремления, и всем сердцем полюбил ее. А когда у Кэролайн появилась верная и симпатичная подружка Дженна, он не задумываясь причислил ее к близким ему людям, перенеся на нее часть братской любви.

Приятно было услышать от него неожиданный комплимент, хотя Дженна не обольщалась надеждой, что он имел в виду нечто более глубокое и серьезное. Наверняка, услышав ее признания о тоске и одиночестве, он просто ей посочувствовал.

Испытывая странное смущение и благодарность к нему за то, что они разговаривают не с глазу на глаз, а по телефону, она тихо сказала:

— Ну, это не важно. Так ты понял, что я буду хорошей матерью для своего ребенка?

— Если бы я мечтал о ребенке, думаю, ты была бы ему прекрасной матерью.

Она снова села.

— Значит, ты согласен?!

— Но я так и не знаю, хочу ли я иметь ребенка. Я уже говорил об этом. Мне нужно время, чтобы принять решение.

— Но я хотела бы поскорее этим заняться.

— Когда именно?

— Через две недели у меня начнется овуляция. Ты обещал дать ответ до того, как уедешь.

— Да, я дам ответ. У меня в распоряжении еще двенадцать часов.

— Неужели это так трудно, Спенсер? — взмолилась она. — Уделить этому делу несколько минут в этом месяце, ну, может, и в следующем. После этого я больше ничего у тебя не попрошу, могу даже дать письменное обязательство.

— Я не планировал завести ребенка.

— Но это не значит, что у тебя появится ребенок, ты просто доставишь радость своим родителям.

Он усмехнулся:

— Еще бы! А потом они станут требовать, чтобы я приезжал домой на его день рождения, на Рождество и…

— Они не будут к тебе приставать, — уверенно прервала его Дженна. — Если ты согласишься мне помочь, и я забеременею, я расскажу им всю правду. Они поймут, что ты просто оказал мне услугу, что твоя роль ограничивается зачатием ребенка, и что я буду воспитывать его самостоятельно. Я обсуждала этот вопрос с Кэролайн. Она согласилась со мной, что, если им придется выбирать между моими условиями и возможностью видеться с моим ребенком, они предпочтут оставить тебя в покое.

— Но мне не нужен ребенок.

— Зато он нужен мне.

Секунды ожидания растягивались в минуты. Когда Дженна уже не могла слышать в тишине стук своего сердца, она сказала:

— Спенсер, ты поможешь мне?

— А ты храбрая женщина! Не представляю себе, кто бы еще мог решиться попросить меня о подобном одолжении.

— Просто у меня нет другого выхода. Я хочу, чтобы мой ребенок был самым совершенным существом. А для этого мне нужен совершенный мужчина, то есть ты, Спенсер.

— О, только не надо комплиментов.

— Но я действительно считаю тебя таковым. Так ты согласен?

— Что-то не испытываю пока такого желания.

— Да, я вижу, но все-таки ты об этом думаешь…

Она ждала, не смея вздохнуть. Он тихо чертыхнулся.

— Послушай, — тяжело вздохнув, сказал он. — Единственное, что я могу обещать, — это еще раз все взвесить. Мы можем с тобой встретиться?

— Назови только время и место.

— Черт, я даже не знаю, когда и где. Я позвоню тебе завтра. Ты будешь дома?

— Буду весь день, я никуда не иду. Я буду ждать твоего звонка. Спасибо, Спенсер, я тебе очень благодарна, правда.

— Я еще ничего не сказал.

— Но не отказался! Ты размышляешь над моей проблемой, и это все, о чем я могу просить. Если ты откажешься, я буду очень огорчена, но пойму тебя. Тебе неприятно делать под принуждением то, против чего восстает твоя душа по нравственным соображениям или по причинам, которые…

— Дженна, ложись спать, — прервал он ее. — Я не могу думать, когда ты говоришь. Я позвоню тебе. Все, пока.

Глава 4