Больше чем просто дом

Но Хамфри Диринг не успокаивался:

— С учетом всего, что этот тип натворил… — он сделал паузу, а Вестгейт густо покраснел, — тебе не помешает дополнительное сопровождение.

— Я не против, — сказала Эдит и повернулась к Пан-и-Труну. — Вы не хотели бы провести ночь в большом загородном поместье?

— Еще чего! — вскричал Хамфри.

— Я же сказала, что он мне нравится.

— Только не подпускай его к собачьей конуре, если не хочешь, чтобы собаки заразились чумкой. Он наверняка проносил эти шкуры, не снимая, все лето.

Пан-и-Трун уловил суть сказанного и возмутился:

— Эти шкуры чистый. Мой отец убивай чистый зверь, моя тетя шей чистый одежда, я в ней чистый ходи.

Хамфри нетерпеливо завел мотор. Эдит не пришлось долго упрашивать Пан-и-Труна, и тот пристроился на заднем откидном сиденье.

— Если вы никогда не бывали в американском доме, вам потом будет что вспомнить во время долгих зимних ночей у себя на родине.

— Ночь долгий, да. — Пан-и-Трун издал смешок. — Шесть месяц ночь.

— Шесть месяцев, — обратилась Эдит к Вестгейту. — У кого не растает сердце, услышав такое?

— Нет, не тает ничего, — заверил ее Пан-и-Трун. — Там снег всегда.

Когда машина тронулась, Пан-и-Трун ощутил беспокойство: он не знал места назначения и не был уверен в своем праве туда ехать. Но тихое урчание мотора и быстрое перемещение в автомобиле подействовали на него успокаивающе и даже настроили на беспечный лад. После часа езды по открытой местности они свернули с шоссе к воротам усадьбы и затем по длинной извилистой аллее подкатили к огромному особняку.

В роскошном холле на Пан-и-Труна уставились сверху вниз железные воины в безглазых шлемах, и он почтительно стянул с головы соломенную шляпу.

— У мистера Труна нет багажа, Кристофер. Обеспечь его всем необходимым. Потом возьми щетку и займись его одеждой — ты меня понял?

— Прошу следовать за мной, мистер Трун, — сказал Кристофер, воротя нос от гостя.

Когда Пан-и-Трун остался один в предоставленной ему комнате, он упал на кровать, болтая пятками в воздухе, уткнулся лицом в подушку и завопил от избытка чувств. Что за удивительный день! О таком обилии приключений он не мог и мечтать. Чуть погодя, спустившись на первый этаж, он застал Эдит и Вестгейта в библиотеке. Девушка выглядела еще прекраснее прежнего в бордовом бархатном платье с длинными рукавами, и она приветствовала гостя с такой учтивостью, словно он был полномочным послом Заполярья в Чикаго. По такому случаю она даже отыскала в «зале трофеев» бубен из тюленьей кожи, на котором Пан-и-Трун увидел знаки племени, живущего по соседству с его собственным. Пока он изучал бубен, Эдит продолжила начатый ранее разговор с Вестгейтом:

— Вот что мы сделаем. Ты наденешь фрак, мы спрячем эту вещь в кармане одной из фалд и попросим Кристофера зашить карман, — так она будет в сохранности до завтра.

— И что, прикажешь мне спать во фраке? В качестве живой приманки для ночного взломщика?

Вошел Кристофер с известием, что у входа ждут два господина с посылкой, которую они согласны передать только лично в руки мисс Кэри. Когда пару минут спустя Эдит вернулась, глаза ее сияли.

— Наконец-то я как следует рассмотрю эту вещь! — воскликнула она, ломая печати на посылке. — Мне еще ни разу не случалось держать ее в руках.

Из футляра, оказавшегося внутри первой коробки, она извлекла нечто завернутое в бархат — и через мгновение не удержалась от восхищенного возгласа. Пан-и-Трун увидел витое золотое кольцо, щедро усыпанное бриллиантами и рубинами, иные величиной с кусок рафинада. Подойдя к зеркалу, она опустила кольцо себе на голову — и оно сползло ей на уши.

— Елизавета Вторая[50] носила пышные прически, — сделала вывод Эдит.

Она показала украшение Пан-и-Труну:

— Это старинная диадема, когда-то давно ею владела очень могущественная женщина-вождь. Она стоит огромную кучу денег.

— Сто долларов, — понимающе назвал он огромную сумму.

— Много-много-много сотен долларов. Прошлым летом какие-то грабители проникли в павильон Всемирной выставки и попытались до нее добраться, но полиция им помешала.

Сердитое ворчание донеслось от дверей — на пороге только что объявился Хамфри Диринг.

— Что ты себе позволяешь, Эдит? Мы два сезона держали этот экспонат под неусыпной охраной, а ты преспокойно носишь его, как будто это безделушка из «Тысячи мелочей».

— Моя знай тысяся мелосей, — охотно подключился к разговору Пан-и-Трун. — Моя бывай тысяса мелосей. Моя давай им что-то — и они мне что-то давай. Сейчас моя покажи — моя принеси.

И он быстро покинул комнату. Хамфри досадливо посмотрел ему вслед:

— Вы знаете что-нибудь об этом типе?

— Будет тебе брюзжать, Хамфри. Что касается диадемы — надо же хоть кому-то иногда ее примеривать. Считай эту примерку одним из обязательств, которые несут ее владельцы. Что же до мистера Труна — мне еще не приходилось слышать о грабителях с Северного полюса.

Пан-и-Трун вернулся и торжественно вручил Эдит дверной замок, купленный им этим днем.

— Моя давай твоя это, — провозгласил он, — а твоя не давай моя ничего. Это твоя совсем даром.