Больше черного

– Вот и прекрасно, – произнес он, – я только прихвачу плед, а то проклятая лихорадка опять уложит меня на неделю.

Мистика.

Мы вышли в парк, и, пройдя немного мимо исходящего ароматами цветника, оказались у живописного пруда, отражавшего в своей темной воде Вселенную. В некой точке истины я и капитан Гуилхем, будто по наитию вместе подняли головы вверх.

Где только меня не носило по Земле, я никогда не переставал удивляться двум вещам: человечеству в целом и звездному небу в частности. Созерцание сверкающих небес с завидным постоянством завораживало меня почти до состояния духовного экстаза. Но в данный момент английское небо просто околдовало меня. Почему оно мне показалось тогда не таким как везде, отчетливо я объяснить не могу, но, то ли звезды были ярче, то ли черная мгла глубже, то ли мое воображение не на шутку разыгралось и принялось ткать основу для моего будущего сочинения.

Сколько мы простояли так с закинутыми головами, я не знаю, но вскоре затекшая шея самым меркантильным образом напомнила о нашем земном пребывании. Молчание такое уместное при созерцании магического мерцания далеких планет, теперь казалось неловким. Я ждал, когда мистер Гуилхем задаст тон и тему. Капитан закурил неспешно трубку и, пройдя к скамейке, устроился на ней, сделав мне знак последовать его примеру.

– В обществе хорошего человека и помолчать приятно, – вдруг сказал он, выпустив изо рта струйку дыма.

– Простите, сэр, – сказал я немного озадаченный, так как воспринял эту реплику как упрек, – я не хотел мешать вашим мыслям.

– А вы умеете читать мысли, доктор? – С иронией произнес он.

– Нет, – ответил я сухо, – сего искусства я не разумею, но мне думается, что вас что-то гложет.

– Полноте, доктор Ранду, – произнес он примирительно, – не обижайтесь на старого мерзавца. Меня здорово заносит, но это не по злобе, а так от дурной удали. А то, что меня гложет досада, так вы и сами все видели. Этот мальчик очень дорог мне, но как вы заметили он не испытывает теплых чувств к моей персоне.

– Этот юноша ваш сын? – напрямик спросил я.

Он поднял на меня взгляд, взгляд побитой собаки, такого я никак не ожидал. На мгновение я мог читать в его душе, как в открытой книге, ведавшей о невыносимом страдании. Я увидел это, но только на мгновение. Взгляд капитана вновь стал непроницаем и насмешлив.

– Его мать, леди Уорбрук, была моей любовницей. Впоследствии, однако, она утверждала, что была изнасилована мной. Видите ли, таким образом леди пыталась спасти свою репутацию, – улыбаясь, сказал он, – и до той поры пока мальчик не узнал сей нелицеприятный факт, мы были очень дружны с ним.

– Кто такая леди Уорбрук? – продолжил я свой допрос.

– Жена моего, гм, брата, – небрежно ответил он, медленно выпуская изящную струйку дыма изо рта.

– Она жива? – не унимался я.

– Умерла три месяца назад, – без скорби ответил капитан.

Возникла пауза. На секунду я засомневался, хочет ли мистер Гуилхем продолжать разговор. И все же, некое внутреннее чутье подсказывало мне, что сей короткий странный диалог, больше похожий на дознание, определил жажду капитана исповедаться кому–нибудь, и мое общество для него в данный момент было, кстати.