Больше лает, чем кусает

Но вот наконец Белаква разодрал веки, глянул красными глазами на Волосатика, воздвигся, принял ванну, побрился, приоделся, и все это в полном молчании и без какой либо помощи со стороны. А вот упакованную сумку Белаква и Квин укладывали в "морган" вдвоем, словно опускали ведро в колодец. Вернувшись к себе в комнату, Белаква разместился перед трюмо и стал разглядывать свое отражение в зеркале.

— А знаешь ли, Кэппер,— задумчиво произнес Белаква, и голос его после столь продолжительного молчания резанул слух,— возлюбленных разделяет совсем малое...

— Да уж, не горная цепь,— согласился Квин.

— Да, и не городские стены,— продолжил Белаква.

Квин, которому почудилось сожаление, прозвучавшее в голосе Белаквы, сделал неуклюжую попытку его утешить — он просто не мог этого не сделать,— но попытка была отвергнута.

— Ты мне лучше скажи, как там у меня сзади, все нормально? — спросил Белаква, все еще смотрясь в зеркало.

— Ну, ты же сам прекрасно знаешь, что и как там у тебя сзади,— сказал Квин, проявляя, и притом с необычной для него ясностью, независимость своих мнений, равно как и неприятие каких бы то ни было задних видов,— ты гибнешь от того, что тебя слишком много.

Белаква указательным пальцем раздвинул губы и пробормотал:

— Ах, если бы то, что я люблю, встречалось лишь в Австралии...

Квин, обычно готовый поддержать беседу, на сей раз стушевался и этот поворот в беседе никак не продолжил.

— А я вот неустанно ищу,— продолжил Белаква излагать то, что могло почти показаться его ходом мысли,— то, чего никак не нахожу, нигде этого не вижу, где бы не смотрел.

— Vobiscum[197],— прошептал Квин.— Я угадал?

На солнце набежала туча, в комнате потемнело, свет схлынул с зеркала, и Белаква, чьи глаза увлажнились, отвернулся от своего отражения, потерявшего отчетливые очертания.

— Помни,— сказал Белаква,— ко мне в моем теперешнем состоянии, когда я, бывший, исчез, а новый еще не родился, приложимо сказанное:

Dum vivit aut bibit aut minxit[198]. Возьми себе это на заметку.

Квакерово отродье!

Уже в машине Белакве пришло в голову, что цветочек в петлице совсем не помешает, а его отсутствие наверняка будет воспринято пусть и не как ложка, но уж точно как наперсток дштя в бочке меда. Поэтому Белаква попросил Квина остановиться у цветочного магазина, нырнул туда и вскоре появился уже с фиолетовой кисточкой вероники, воткнутой в петлицу, да не в том лацкане, что нужно. Квин уставился на Белакву в некотором изумлении. И поразило его не нарушение правил этикета, а то, что, как он только сейчас заметил, Белаква собирался венчаться в перелицованном костюме.

Следующей остановкой была гостиница, это средоточие всякой заразы. Квин переоделся и стал еще больше похож на шелудивого царя зверей. Белаква пообедал луковым пирогом, который запивал пивом, что, как посчитали бы многие, вряд ли являлось обедом, подобающим человеку, который собирался жениться да еще во второй раз. Однако...

У церкви Святой Тамары, имевшей почти до неприличия много всяких остроконечностей, на паперти плотной стайкой стояли подружки невесты, облаченные в плотно, как перчатки, прилегающие легкие одежды и щеголявшие ужасной волоокостью. К ним присоединились: госпожа ббоггс, приколовшая кисею и букетик невыразительных цветочков, больше похожих на семена, и Уолтер, выглядевший очень неуверенным в себе и одновременно экзальтированным. Морганта и Моргютта, по поводу которых когда-то крайне ядовито высказалась Уна, не под ручку, а одна за другой вышли вперед. Все, пожалуй, кроме Уолтера, оказались прямо-таки ошеломлены мощным луковым запахом, исходившим от жениха. Брайди ббоггс все старалась спрятать лицо в своих цветочках ("Ах, бедная, бедная Тельма!" — словно бы восклицала она), близнецы Клеггс одновременно пунцово покраснели, семейство Пьюрфой дружно отступило в тень, а Уну удержало от высказывания в самых крепких и жестких выражениях, что она по этому поводу думает, лишь крайняя ее неприязнь ко всему тому, что может называться святотатством или богохульством. А вот Альба Пердью нашла этот запах вполне освежающим. Дурно пахнущий невежа и его верный компаньон проследовали вовнутрь церкви, двинулись по направлению к алтарю и заняли, держа шляпы в руках, место, им предписанное,— один несколько впереди, а другой несколько позади.