Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года

Ответ на вопрос, как отнесся бы Ленин к подобному ужасу ради проведения грандиозного социального эксперимента, может быть только утвердительным. его методы достижения своих целей не шли ни в какое сравнение с методами силового принуждения, характерными для сталинской эпохи. Однако именно Ленин создал предпосылки для установления культа личности его преемника и проведения массового террора. Ленин осудил иностранного коммуниста, заявившего, что рабочие не для того создали «государство рабочих», чтобы испытывать страдания. Это не просто наивное заявление, это измена. «Революция, – объяснил Ленин, – должна происходить только в том случае, если она не нанесет слишком большого вреда положению рабочих. Я спрашиваю, допустимо ли говорить об этом в коммунистической партии? Это контрреволюционный способ ведения беседы… когда мы установили диктатуру, рабочие стали голодать и их уровень жизни понизился. Победа рабочих невозможна без жертв, без временного ухудшения их положения».[413]

Слово «временного» спасает высказывание Ленина от того, чтобы полностью превратиться в современное высказывание «умерщвление плоти полезно для души». Иностранные коммунисты еще не настолько ознакомились с учением, как русские товарищи. Однако никто не возразил, что ни с точки зрения обычной логики, ни с точки зрения марксистской логики его утверждение не имеет никакого смысла. Почему рабочие должны жертвовать своей жизнью ради того, чтобы их положение ухудшилось? Кто бы рискнул высказываться, чтобы получить ярлык не то что контрреволюционера, но, что, по всей видимости, еще хуже, филистера?

Джон Дьюи как-то заметил: те, кто не верит, что счастье должно быть целью человеческого существования, следуя своему принципу, делают других несчастными. Коммунист должен верить, что действует ради блага всего человечества в полном смысле этого слова: очищает мир от горя и социальной несправедливости и заменяет необходимость свободой. Однако без борьбы жизнь казалась Ленину пресной. Он охотно соглашался с «временным ухудшением собственных условий жизни» и ожидал, что рабочие поддерживают его точку зрения. Владимир Ильич отказался от покоя и, вполне вероятно, от блестящей карьеры юриста ради лишений, арестов и ссылок. Так почему бы «героическому пролетариату» не испытывать лишения ради светлого будущего? В редкий момент жалости к самому себе Ленин в 1916 году писал Инессе Арманд: «С 1893 года одна борьба сменяет другую, с политической глупостью, подлостью и тому подобным». Он не задумывался о том, что в большинстве случаев сам провоцировал эту борьбу, получая от нее удовольствие. Однажды начавшись, борьба продолжалась. Даже с окончанием Гражданской войны борьба не закончилась. Напротив, теперь решение даже самых рутинных вопросов было связано с борьбой в правительстве. Избавившись от одного больного зуба, Ленин тут же написал Сталину, что приступает к борьбе не на жизнь, а на смерть с «русским шовинизмом». Борьба против бюрократии, против капитализма в деревне, за электрификацию России. Те, кто писал воспоминания о Ленине, часто использовали эту терминологию. «Ильич должен был решительно бороться против любви к Мартову».

Короче, его личная и общественная жизнь, так или иначе, была связана с борьбой. Хорошее состояние здоровья не было личным делом каждого; революционер был обязан сохранять хорошую физическую форму.

Тогда вполне естественно предположить, что революция и Гражданская война для большинства людей была связана с минимальными неудобствами, ведь они получали невероятный заряд бодрости от участия в героической борьбе и, естественно, славу. Вот что сказал Ленин о союзе рабочих и крестьян: «Гражданская война вызвала огромные трудности, но облегчила решение нашей проблемы. Как ни странно это звучит, но это факт. Война не была новостью для крестьянина: он понимал войну против эксплуататоров, против помещиков».[414]

Звучит странно. Цена человеческой жизни, «огромные трудности» – против облегчения «нашей проблемы». По версии Ленина крестьянин приветствовал войну: его приучили к поджогам, бойне, конфискации, а в этом случае заставили понять необходимость союза с рабочим.

Вспоминая о жертвах революции, Ленин, следуя примеру Маркса и Энгельса, любил приводить пример родовых мук. Захочет ли человек, восклицал Ленин, отказаться от любви и детей, потому что женщина, производя на свет ребенка, корчится «в муках, надрывается, сходит с ума от боли?». Ленин признавался, что его знания в этой области почерпнуты из книг Эмиля Золя.[415]

Учитывая прогресс, произошедший со времен Маркса и Золя в анестезиологии в частности и в целом в медицине, этот пример постепенно терял свою актуальность, но Ленин приводил его снова и снова.