Большие истории для маленького солдата

Она не боялась, что принц Лют скормит ее собакам, если они вообще у него были. Но мысль о том, что он ее так легко переиграл, тяжело давила на нее.

Фрау Шварц принесла в павильон чай. Чайный столик с колесиками она подкатила к самой сцене. Но принц Лют даже не повернул голову и не обращал внимания на звуки. Чай плескался в чашках, когда фрау Шварц наливала его из чайника.

Потом она посмотрела на Зету, стоявшую с плоским туловищем в руках. Затем на ящик. Ее рассеянный взгляд ничего не выражал, но она упорно смотрела на ящик.

Там на дне Зета нашла треугольную деревяшку. Деревяшка уже раньше попадалась ей на глаза, но тогда Зета решила, что это обрезок от чего-то, просто бесполезный кусок дерева.

Теперь она достала непонятный предмет из ящика, внимательно оглядела его и затем вставила принцессе в вырез платья. Треугольник так приподнял ткань, что у принцессы получилась идеальная грудь.

На губах у фрау Шварц мелькнула чуть заметная улыбка.

– Готово, – сказала Зета.

– Она сама? – спросил принц Лют.

– Да, сама, ваше высочество, – ответила фрау Шварц.

– Ты свободна, – сказал принц Лют, не оборачиваясь.

IX

Так у Зеты Шметтерлинг начались уроки. Она узнала все-все об истории театра марионеток, а также о том, как деревянные части кукольных рук и ног можно соединять с помощью кожи, чтобы получались гнущиеся суставы.

Принц показал ей сложнейшую крестовину, с помощью которой управляют марионетками, и назвал ей все нитки, идущие от креста к кукле.

– Запомни, Зета Шметтерлинг, – строго говорил принц Лют, – артист и кукла связаны неразрывно. Они связаны нитками. Многие считают, что это двусторонняя связь: не только артист оживляет марионетку с помощью рук, но и наоборот. Артист тоже живет до тех пор, пока живут его марионетки.

– Не знаю, смогу ли я этому когда-нибудь научиться, – однажды вздохнула Зета в минуту откровенности.

– Научиться чему? – спросил принц Лют.

– Управлять марионетками, – сказала Зета. – Как же я буду работать крестом? У меня слишком маленькие руки. Куклы ведь почти с меня ростом.

Она умолкла, увидев лицо принца Люта, – оно застыло, как море в штиль, но это было затишье перед бурей. И когда принц разразился гневом, Зете показалось, что начался настоящий шторм. Руки ее невольно вцепились в спинку стула.

– Ты? Чтобы ты управляла моими марионетками? – кричал принц в бешенстве. – Ты? Никто и никогда не посмеет даже пальцем притронуться к куклам принца Артура Люта Пятого. Никто! Понятно?

В тот вечер Зета долго ворочалась в постели. Всякий раз, когда у нее закрывались глаза, перед мысленным взором вставало разъяренное лицо принца. Если она здесь не для того, чтобы помогать ему управляться с куклами, то скажите же на милость, зачем ее сюда привезли? И чего ради он тогда дает ей свои уроки?

Она вдруг остро почувствовала, насколько ей не хватает отца. Как знать, что бы произошло, если бы она не молилась о смерти мамаши Шметтерлинг. Может быть, рассеянный Господь Бог соорудил бы тот настил из более прочных досок? Или Он устроил бы так, что отец Шметтерлинг пошел бы в тот день другой дорогой?

Виновата ли она в смерти отца? Или, если Бог, под которым мы все ходим, настолько рассеян, то рано или поздно все равно произошло бы какое-нибудь несчастье?

Все эти вопросы слипались у нее в голове, как отрезы полотна в чане с мыльной водой.

Посреди ночи Зета опять проснулась от чьих-то криков. Какое-то время она неподвижно лежала в кровати, пока глаза не привыкли к темноте. Ее малюсенькое сердечко билось так часто, что рука, лежавшая на груди, уже не чувствовала отдельных ударов. Зета заставила себя дышать ровно. И слушать.

Сегодня крики были не такие, как несколько ночей назад. Они звучали более протяжно. Это были не крики боли, а крики ярости. Бешеной ярости.

Зета встала с кровати, подумала было зажечь и взять с собой керосиновую лампу, но не стала этого делать. Свет бы ее выдал. Она приоткрыла дверь в коридор. По ногам повеяло холодным воздухом, словно к ним прикоснулся заледеневший лисий хвост. Зета задрожала и поплотнее запахнула свой теплый халат.

На закопченных стенах коридора имелись факелодержатели, но огонь здесь не зажигали уже давно. В большинстве держателей факелы отсутствовали. Зетины глаза быстро привыкли к темноте. К тому же крик выполнял роль красной шерстяной нити в лабиринте из истории об Ариадне: Зета просто шла на звук.

Дверь гостиной была приоткрыта. Принц Артур Лют Пятый стоял посреди комнаты. Скомканная мантия зеленой грудой лежала у его ног. А вокруг мантии, словно погибшие солдаты на поле боя, валялись разбросанные куклы: нитки, ведущие от их рук и ног к крестам, перепутались, кресты громоздились в беспорядке. Принц сам превратился в марионетку. Стоял не шевелясь, с воздетыми к небу руками. Он уже не кричал, а стонал.

Зета услышала, как рядом с ней кто-то громко дышит. Резко обернулась и увидела фрау Шварц, стоявшую у нее за спиной. Фрау Шварц глянула на Зету пронзительным взглядом и приложила палец к губам. Затем встала между Зетой и Артуром Лютом и достала из кармана передника флакончик лауданума.