Большие надежды (без указания переводчика)

Я начиналъ нсколько чваниться своими познаніями, потому-что на это тратилъ гинеи, получаемыя мною въ рожденіе, и большую часть моихъ карманныхъ денегъ, хотя я теперь не сомнваюсь, что то немногое, что я зналъ, обошлось мн весьма-дорого.

— Я точно такъ же могу спросить тебя, какъ ты справляешься? сказала Бидди.

— Нтъ, потому-что, когда я вернусь съ кузницы на ночь, вс видятъ, что я сажусь за книги. Ты же никогда этого не длаешь, Бидди.

— Ну такъ, должно-быть, я схватываю это какъ кашель, возразила Бидди спокойно и продолжала шить.

Развивая свою мысль въ то время, какъ, облокотившись въ моемъ деревянномъ кресл, я глядлъ, какъ Бидди, склонивъ голову, продолжала шить, я начиналъ думать, что она довольно-замчательная двочка. Я припомнилъ теперь, что она такъ же твердо знала техничеcrie термины нашего ремесла и названія различныхъ издлій и инструментовъ нашихъ. Словомъ, Бидди знала все то, что я зналъ. По теоріи, она была уже такимъ же хорошимъ кузнецомъ, какъ и я, если не лучше.

— Ты принадлежишь къ тмъ людямъ, Бидди, которые всегда умютъ изъ всякаго обстоятельства извлечь возможно-большее. Теб не представилось ни одного удачнаго случая до поступленія къ намъ въ домъ, а посмотри, сколько ты научилась съ-тхъ-поръ!

Бидди взглянула на меня, и потомъ продолжала работать.

— Однакожь, я была твоимъ первымъ учителемъ. Разв не такъ? сказала она, продолжая шить.

— Бидди! воскликнулъ я въ удивленіи. — Что это ты плачешь?

— Нтъ, сказала Бидди и подняла голову съ улыбкой. — Съ чего это теб пришло въ голову?

Съ чего бы этому и придти мн въ голову, еслибъ я не видлъ, какъ слеза блеснула у нея въ глазу и упала на работу? Я сидлъ молча, припоминая, какая она была труженица, пока тётка мистера Уопселя, отъ которой нкоторые люди сильно желали избавиться, постепенно не побдила въ себ дурной привычки жить. Я припомнилъ ту грустную обстановку, которая окружала Бидди въ жалкой лавчонк и жалкой, шумной вечерней школ, гд она постоянно выносила на своихъ плечахъ бремя неспособности тётки. Я размышлялъ, что въ это неблагопріятное время въ Бидди, должно-быть, уже крылось все, что развивалось нын, потому-что, при первомъ моемъ огорченіи и затрудненіи, я обратился къ ней за помощью, какъ-будто такъ и слдовало. Бидди сидла спокойно и шила, не проливая боле слезъ; и въ то время, какъ я глядлъ на нее и думалъ обо всемъ этомъ, мн прошло на умъ, что, быть-можетъ, я не довольно ей благодаренъ. Быть можетъ, я былъ слишкомъ скрытенъ съ ней и долженъ былъ почтить ее (впрочемъ, размышляя, я употребилъ не это самое слово) коимъ довріемъ.

— Да, Бидди, замтилъ я, когда передумалъ все это: — ты была моимъ первымъ учителемъ, и въ такое время, когда мы не думали, что будемъ когда-нибудь, какъ теперь, сидть вмст въ кухн.

— Ахъ да, бдняжка! возразила Бидди, примнивъ сдланное мною замчаніе къ моей сестр, и затмъ стала хлопотать около нея, что было совершенно въ дух ея самоотверженнаго характера.

— Послушай, сказалъ я:- мн надо поговорить съ тобой еще, какъ бывало прежде. Я долженъ посовтоваться съ тобой попрежнему. Въ будущее воскресенье пойдемъ съ тобой на болота подумать и поболтать на свобод.

Сестру теперь никогда не оставляли одну; но Джо съ готовностью взялся ухаживать за ней въ это воскресенье, и мы отправились съ Бидди. Было лто и погода стояла прекрасная. Когда мы прошли деревню, церковь и кладбище, вышли на болота и завидли паруса плывшихъ кораблей, я сталъ мысленно, по своему обыкновенію, соединять съ этимъ видомъ воспоминанія о миссъ Гавишамъ и объ Эстелл. Когда мы подошли въ рк и услись на берегу, такъ-что вода журчала у самыхъ ногъ нашихъ, отчего все въ окружающей насъ природы казалось еще тише, я ршилъ, что это было удобное мсто и время открыться Бидди.

— Бидди, сказалъ я, взявъ съ нея предварительно общаніе молчать. — Я хочу быть джентльменомъ.

— О, я бы не желала этого на твоемъ мст! возразила она. — Я не думаю, чтобъ это принесло теб счастіе.

— Бидди! сказалъ я съ нкоторою строгостью: — я имю особыя причины. желать быть джентльменомъ.

— Теб лучше знать, Пипъ. Но не счастливе ли ты въ настоящемъ положеніи?

— Бидди, воскликнулъ я съ остервененіемъ: — я вовсе не счастливъ въ теперешнемъ положеніи. Я чувствую отвращеніе къ моей жизни и къ моему ремеслу. Я съ самаго начала никакъ не могъ полюбить ни того, ни другаго. Не будь же такъ безсмысленна.

— Разв я сказала что безсмысленное? замтила Бидди, спокойно поднявъ брови. — Очень-жаль, если такъ; я вовсе не хотла говорить безсмыслицу, я только хочу, чтобъ ты поступалъ хорошо и былъ счастливъ.

— Ну, такъ пойми это разъ навсегда, я никогда не буду и не могу быть счастливъ, если не перемню образа жизни — вотъ что!

— Жаль! сказала Бидди, печально качая головой.

Я-самъ такъ часто сожаллъ объ этомъ обстоятельств, что, при внутренней борьб, происходившей во мн по этому поводу, я готовъ былъ расплакаться отъ досады и сожалнія, когда Бидди, выражая свои чувства, выразила мои собственныя. Я сказалъ ей, что она права и я самъ зналъ, что объ этомъ можно сожалть, но что пособить горю нельзя.