Большие Надежды (СИ)

Он выпрямился и хмыкнул. Забавно, прямо сейчас Артур стоял напротив человека, которому клялся в верности столько раз, что уже не мог сосчитать, и с необыкновенной ясностью, едва ли не впервые, так отчётливо понимал — готов. Готов или убить, или умереть сам. И, видимо, именно принятие смерти вынудило губы невольно сложиться в нехорошую усмешку, когда его чёрный, немного изогнутый клинок, скользнув по лезвию точно такого же, уверенно нацелил своё остриё прямо в грудь Канцлера. И весь мир будто сжался до этой точки — чуть выше и левее впалого тела грудины, где за твёрдым доспехом крылось старое сердце.

Последовал ответный удар. Затем ещё. Оба парировали, а затем резко атаковали. Артур не ждал, что будет легко, но у него была цель куда более важная, чем обычное чувство долга. А потому его движения были быстры и сильны, не оставляя ни секунды, чтобы задуматься и просчитать, откуда придёт новый удар. Короткий, резкий, внезапный. Тот, что почти всегда заканчивался смертью противника, однако не в этот раз.

То, что случилось потом, было сродни странному сновидению. Вот перед глазами ещё знакомая до отвращения комната, массивный стол с вырезанными на нём цветами, разбросанные по всему полу бумаги. Вот тускло мелькало остриё чужого клинка, который Артур отбивал почти играючи. А потом всё вдруг резко сжалось. В один миг мир вокруг будто бы зажевало. Он словно застрял между лопастями огромной шестерни, где застопорился, пару раз дёрнулся, а потом с резким толчком всё-таки провернулся. И тогда Хант вздрогнул всем телом.

Он отступил, пытаясь понять, что изменилось, моргнул и машинально ещё раз отбил целившийся в лицо клинок, прежде чем неимоверным усилием заставил себя поднять голову. И вот тогда осознание всех последних событий с грохотом рухнуло на едва устоявшего на ногах Ханта. Оно накрыло с головой вместе с пережёванным только что миром, стоило Артуру посмотреть в серые глаза Канцлера.

Больше всего увиденное походило на отражение, которое проступило в зеркале будущего. Та же поза, взгляд, лёгкость движений, только чёрный клинок уже не в молодой и сильной руке, но в такой же изуродованной однажды Щитом ладони. И рост. Возможно, противник, которого ещё секунду назад Артур хотел хладнокровно убить, был немного выше. А может, и нет. В сумасшествии нового мира Хант никак не мог разобраться, пока скользил взглядом по знакомому прищуру и ухмылке. И лишь одно он знал точно — перед ним стоял человек, которого некогда звали Алекс Росс. И среди всех его многочисленных данных Городом и Супримом имён, было важно только одно. Да, бывший глава Карательной службы. Да, Великий Канцлер священного Города. Но ещё… егоотец. Та самая шестерня, что запоздало перемолола в себе личный мир Артура Ханта. И он ещё успел подумать, что стоило всё же задать Флор тот самый вопрос, прежде чем собственное тело инстинктивно дёрнулось в сторону, уходя из-под стремительной атаки клинка.

Флор.

Движение Канцлера вышло столь быстрым и точным, что потерявшийся в своих ощущениях Артур едва успел его уловить. Последовала череда ярких, звонких ударов, прежде чем обманным выпадом Хант подцепил лезвие уверенно смотревшего ему в горло клинка, и чуть отвёл в сторону, и вынудил опустить вниз остриём — знак, что он не хотел продолжать.

Или не мог?

От этой мысли к горлу на мгновение подкатила тошнота, которую Артур попытался прогнать единственным известным ему способом, — перехватил поудобнее рукоять. Однако клинок так и не поднял, хотя перед глазами медленно проступало воспоминание о худом сломанном теле, что лежало распластанным в луже собственной крови. И в нос будто бы снова ударил тот затхлый металлический запах.

Флор…

Артур сжал зубы и было почти отступил, но в последний момент остановился. Нет, он не так хорош, как она о нём думает. Не бескорыстен мыслями, не чист помыслами, не верен Городу настолько, насколько следовало бы. Будь на его месте Флор, она, наверное, сделала бы всё совершенно иначе: правильнее, справедливее, человечнее. Но Артур не обладал и толикой её сострадания, а потому сделал всего один выпад — короткий и такой быстрый, что воздух едва не обжёг обнажённую руку. Послышался звон упавшего на пол клинка, и стало тихо. Ну а в следующий миг Артур упёрся чёрным остриём прямиком в истончившуюся от старости кожу на шее Канцлера, надавил и… замер.

— В чём дело? — раздался насмешливый голос. — Ты ведь пришёл меня убивать. Разве нет? Мучился, метался, но всё же пришёл. А потому, давай! Откуда сомнения? Ещё неделю назад ты клялся и божился в этом перед девчонкой, которую, стоило ей стать неудобной, всё равно кинул под плеть. Но теперь-то тебе никто не мешает своими моральными тупиками. Так хватит медлить. Ты ведь сам отлично знаешь, что смерть — милосердие.

Последние слова Канцлер почти прошипел, но Артур так и остался стоять со смотрящим вниз остриём клинка и лишь качнул головой, прежде чем коротко проговорил:

— Не сегодня.

Послышался смешок.

— Тогда к чему была эта бездарная эскапада?

— Думал кое-что напомнить.

— И что же?