Большие воды

Дыхание уродливой твари приближалось. Налитые кровью глаза смотрели прямо в серые глаза Денниса. Деннис пристально уставился в них, пытаясь заставить существо отвести взгляд. К нему метнулся язык, толстый, но длинный, как у змеи. Деннис отдернулся, прячась за верблюдом, но человеко-лево-скорпион перемахнул через верблюда и приземлился на песок рядом с Деннисом.

– Верблюд! – завопил Деннис. – Пожалуйста, стань Адмаэлем! – Он увернулся от чудовища.

И снова верблюд проворно встал между Деннисом и тварью. Бросил взгляд на Денниса. Деннис вспомнил, что серафимы не любят вмешиваться и изменять ход вещей.

– Слушай! – крикнул он. – Если оно меня сожрет, разве это не изменит ход вещей?

Верблюд вытянулся к небу во вспышке света – почти как единорог, – словно хотел коснуться звезд, поймать голубое пламя, – и вот уже рядом с Деннисом стоял Адмаэль.

– Уходи, мантикора. Быстро марш отсюда. И не подходи к шатрам. И даже не думай сожрать кого-нибудь из мамонтов. Охоться в пустыне.

Слезы потекли по щекам мантикоры, увлажняя всклокоченную бороду.

– И не пытайся разжалобить меня. – Адмаэль помолчал. – Хотя мне жаль тебя. Ты, кажется, одно из самых небезупречных творений природы.

Мантикора развернулась и, повесив голову, побрела прочь; скорпионье жало постукивало на ходу.

– Ох! Мы еле уцелели! – сказал Деннис.

– Да нет, вообще-то. Мужество мантикоры столь же скудно, сколь и ее словарный запас. – Адмаэль подобрал шкуры, служившие седлом. – Идем.

Деннис вопросительно взглянул на него.

– Тут недалеко. Я бежал параллельно оазису. Ты можешь немного пройти?

– Конечно. – Он с тем же успехом мог пройтись, как и трястись на спине верблюда. Но все же спросил из любопытства: – А ты не собираешься становиться верблюдом?

Адмаэль забросил шкуры на плечо:

– Не сейчас. На преображение требуется немало сил. Мы не любим тратить их без необходимости. Мантикора по сути своей труслива, но в ночной пустыне могут быть и другие опасности. Так что лучше пойдем.

Адмаэль взглянул вверх, и когда Деннис посмотрел в ночное небо, он увидел грифа, что описывал круги, темными крыльями заволакивая звезды.

Круг нефилимов был темен на фоне пустыни. Они бахвалились своей силой, то принимая облик животных-вместилищ, то возвращаясь назад, в свои тела, – и темные языки пламени то и дело вспыхивали над песком, затмевали яркое дыхание вулкана. В своих телах нефилимы беседовали, обмениваясь выбросами изначальной энергии. Молниями тьмы они устремлялись в тела животных, но снова распахивали яркие крылья, чтобы продолжить разговор.

Крокодил разинул огромную пасть, потом вскинул зеленые крылья, протянувшиеся к небу:

– Что они делают здесь?

– Кто – они? – Крылья цвета олова истаяли, словно дым, и хвост крысы заметался из стороны в сторону, хлеща по песку.

Когда нефилимы меняли облик, воздух наполнялся запахом серы.

– Ненастоящие великаны.

Красные крылья и волосы запламенели под горячим ветром, потом раздалось пронзительное жужжание комара.

– Они не из нас. – Пурпурные крылья рассеялись, и драконоящерица взмахнула своими бесполезными перепонками.

– Хоть они и говорят на Древнем Языке.

– Они сгорают на солнце.

– Они не могут менять облик.

– Юные. Детеныши.

– При этом почти мужчины.

– Они не здешние.

– Что с ними делать?

Бронзовые крылья растворились со звуком рвущейся ткани, и таракан встопорщил жесткие надкрылки.

– Мы позволим им жить? – Крылья цвета рубина затмили облака, обрушились с резким треском, и в свете звезд на песок упала крошечная тень рыжего муравья.

Вспышка. Пламя. Тень. Постоянные преображения в горделивых выплесках энергии.

– Ммм… – протянул нефилим, обращающийся в кобру. – Возможно, мы пообещаем им, что они будут жить.

– Ммм… – Звук перешел в клекот. Гриф возник на мгновение и щелкнул клювом. Потом темные крылья заслонили звезды. – Сила. Покажем им нашу силу.

Желтые крылья рассыпались серой, и муха перепрыгнула с драконоящерицы на грифа, потом вскинула крылья:

– Сила! Верно!

– Искушение, – предположил нефилим, который был драконоящерицей.

– Искушение. Хорошо. – И комар зажужжал.

– Страсть, – предложила кобра. Лицо нефилима было белее песка.

– Ммм… Страсть, – согласился гриф и заклекотал. – Искушение.

– Мы поспим завтра днем, в жару. – Воссоединившиеся Сэнди и Деннис сидели у шатра дедушки Ламеха, а в небе кружили звезды. Старик ушел внутрь, но сперва поел с ними свежей похлебки и приготовил по чаше инжирного сока.

Хиггайон свернулся в тени дерева. Его бока поднимались и опускались. Время от времени мамонт вздрагивал во сне.

– У Ноя с Матредой есть мамонт по имени Села, – сказал Деннис. – Обычно она спит рядом с Иалит, но иногда она приходила ко мне в шатер и спала рядом со мной. Без тебя было очень странно. – Деннис пошевелил босыми пальцами в песке.

– Угу, – согласился Сэнди. – Я тоже себя странно чувствовал. Хигги и дедушка Ламех были очень добры ко мне.

Ему хотелось спросить про Иалит. Но что-то останавливало его. Вместо этого Сэнди сказал:

– Я люблю дедушку Ламеха. Ты тоже его полюбишь.