Большие воды

Громыхнуло снова, с каким-то странным электрическим треском.

Хиггайон заскулил и прижался к близнецам, глядя на другую сторону шатра, на дедушку Ламеха.

Мальчики кинулись к старику. Полог закрепили открытым, чтобы впустить побольше ветра; снаружи пахло серой, а небо сделалось зеленовато-желтым.

Сэнди присел на корточки с одной стороны от дедушки Ламеха, Деннис – с другой. Старик лежал на высокой груде шкур. Деннис взял его за руку и поразился – такая она была холодная. Он начал растирать руку, пытаясь восстановить циркуляцию крови в морщинистых пальцах.

Ламех открыл глаза и улыбнулся, сперва одному близнецу, потом второму. Когда он заговорил, голос его был так слаб, что мальчикам пришлось напрячься, чтобы хоть что-то расслышать.

– А в ваших краях и временах – там, за горой, – лучше?

Сэнди с Деннисом переглянулись.

– Там по-другому, – сказал Сэнди.

– А как? – шепотом спросил старик.

– Ну… Люди выше. И мы живем не так долго.

– Сколько?

Деннис постарался, чтобы ответ прозвучал на старинный манер:

– Трижды по двадцать и еще десять.

– Иногда четырежды по двадцать, – добавил Сэнди.

Деннис посмотрел на Сэнди, на его загорелую, здоровую кожу, мускулистые руки и ноги, ясные глаза.

– У нас есть большие больницы. Это такие места, где ухаживают за больными людьми. Но я не уверен, что там лучше бы вылечили мои ожоги от солнца, чем это сделали Иалит с Оливемой.

– У нас есть душ и стиральные машинки, – сказал Сэнди. – А еще радио, ракеты и телевидение. И реактивные самолеты.

Деннис улыбнулся:

– Но я приехал в твой шатер на белом верблюде. Почти весь путь проделал на нем.

Ламех зашептал, и мальчики склонились ниже, чтобы слышать его.

– Сердца людей – они добрее?

Сэнди вспомнил первого торговца, который попытался всучить ему только половину требуемой чечевицы, а когда Сэнди заспорил, разозлился и принялся сыпать ругательствами.

Деннис задумался, велика ли разница между террористами, угоняющими самолет, и родственниками Тиглы, которые швырнули его в помойную яму.

– Люди есть люди… – начал было Сэнди.

Одновременно с ним Деннис произнес:

– Я думаю, человеческая природа везде одинакова.

Ламех протянул к ним дрожащие руки:

– Но вы для меня все равно что родные.

Деннис осторожно сжал холодную руку.

Сэнди пробормотал:

– Мы вас любим, дедушка Ламех.

– И я вас, дети мои.

– Слова Эля странны. Я не понимаю, – сказал Ламех. – Я не понимаю помыслов Эля.

Близнецы тоже их не понимали.

Вспышка молнии и раскат грома ворвались в шатер одновременно. Свет молнии сверкнул в отверстии в крыше и в дверном проеме. Стены шатра всколыхнулись от мощи грома и долгой дрожи земли.

Но ни капли дождя не упало на землю.

Близнецы сидели на корне-скамейке и любовались высыпавшими на небе звездами. Хиггайон остался в шатре с дедушкой Ламехом. У неба все еще сохранялся желтоватый оттенок, но молнии и гром прекратились. Над вулканом поднимались языки пламени. Высоко в кронах деревьев возбужденно верещали обезьяны.

Сэнди поковырял пальцами ног мягкий мох под корнем.

– Мы никогда раньше не сидели у смертного одра.

– Да.

– Мне сегодня днем показалось, что теперь посидели. Что дедушка Ламех сейчас умрет.

Деннис покачал головой:

– Я думаю, он хотел задать нам эти вопросы.

– Он знает, что будет великое наводнение?

– Я думаю, этот Эль, с которым он разговаривает, сказал ему.

Сэнди подобрал упавшую ветку пальмы и стал рассматривать ее в тусклом угасающем свете.

– Но наводнение – это природное явление.

Деннис чуть качнул головой:

– Первобытные народы всегда склонны были верить, что то, что мы называем стихийными бедствиями, наслал разгневанный бог. Или боги.

– А ты как думаешь? – спросил Сэнди.

И снова Деннис покачал головой:

– Я не знаю. Теперь я знаю намного меньше, чем знал до того, как мы попали в оазис.

– В любом случае, – ровным тоном произнес Сэнди, – это не сработало.

– Что не сработало?

– Потоп. Который уничтожил всех этих людей, чтобы потом все началось снова. Люди стали выше, но мы обращаемся друг с другом еще хуже, потому что знаем теперь больше.

Деннис забрал у Сэнди пальмовую ветвь.

– Если бы меня спросили, я бы не выбрал Хама с Аной для повторного заселения мира.

– Ну, они не так уж плохи, – возразил Сэнди. – А Сим с Элишивой вообще хорошие. Не особо выдающиеся, конечно, но зато надежные. А Иафет с Оливемой просто классные.

– Ну, в общем, да. Но все равно не сработало.

– Возможно, никого не следовало спасать, – хрипло проговорил Сэнди.

И снова Деннис покачал головой:

– Люди творят ужасные вещи, но не все же мы такие плохие, совсем не все.

– Например?

– Были же такие люди, как… ну, Евклид, и Пастер, и Тихо Браге[6].

Сэнди кивнул. Голос его сделался больше похож на обычный.

– Мне понравилась история насчет того, что Тихо Браге с таким благоговением относился к Создателю небес, что надевал придворную одежду, прежде чем смотреть в телескоп.

– Кто это тебе рассказал?

– Мег.

– Мне тоже понравилось. Правда. Слушай, а Мег наверняка понравилось бы, если бы мы упомянули Марию Митчелл. Это ведь она прославилась как первая женщина-астроном?

– Я скучаю по Мег. И по Чарльзу Уоллесу. И по родителям.