Большое богатство

Ноги у Руперта были не такие длинные, как у дяди Генри, и ему пришлось лезть через бортик картонной коробки. Дядя Генри нагнулся, чтобы втащить Руперта внутрь, но едва он приподнял его, как коробка опрокинулась на бок. Руперт упал плашмя на картон, лицо его уткнулось в колено дяди Генри, а мокрая теннисная туфля упёрлась дяде Генри в поясницу. Это было ужасно неудобно. Тем временем коробка продолжала жужжать и посвистывать. Когда всё стихло, дядя Генри и Руперт переплелись в такой узел, что Руперт не сразу сообразил, где чьи ноги.

– Чувствуешь, как здесь тепло? – выдавил дядя Генри. Его подбородок был вжат в грудь, а рубашка развевалась поверх рта, так что его голос звучал глухо. – Должно быть, это французское лето. О, pain au chocolat![16] О, Елисейские Поля! Parlez-vous, Руперт, parlez-vous?[17]

Дядя Генри медленно отъединил себя от Руперта и выполз из коробки.

– Минуточку, – сказал дядя Генри. – Это не Франция. Это не сто лет тому назад. Это 1970-е. Погляди на клёш, погляди на купальники. Погляди на эти жуткие «огурцы»[18]. Погляди на этих людей. Куда, чёрт дери, забросила нас эта штуковина? Ай, ладно, машина ещё не обкатана, но, по крайней мере, она перенесла нас туда, где тепло. День на пляже, Руперт. Думаю, именно это нам и нужно! Машина знает, что делает. – Дядя Генри снова прижал к носу палец, это был его излюбленный жест, означавший остроту умственного восприятия.

Руперт поспешно выполз и осмотрелся. Он стоял лицом к пляжу, по всей видимости, возле небольшого озера.

– Где мы? – спросил он.

А затем приметил большую вывеску «КОНИ-АЙЛЕНД».

Кони-айленд

По пляжу бегали люди в купальных костюмах. Тут было несколько колёс обозрения, американские горки и карусель. Повсюду, куда ни глянь, Руперт видел людей, резвившихся в песке, веселившихся в воде, забавлявшихся на аттракционах. Но дядя Генри на эти чудеса не обращал никакого внимания. Он ухватил Руперта за рукав и потянул.

– Пошли, пошли, – настойчиво звал он.

– Куда мы идём? – спросил Руперт, едва поспевая переставлять ноги, пока дядя Генри тащил его – а ведь он хотел лишь немного сориентироваться.

– Найдём променад. Кони-Айленд – это гастрономическая столица Северной Америки, да и вообще мира, мальчик. Я здесь не был со времён моей молодости. С чего начнём? С хот-догов? Яблок в карамели? Сахарной ваты?

– Но где мы? Где это, Кони-Айленд? – спросил Руперт.

– В Нью-Йорке. Полоса воды вон за теми деревьями? Это Атлантический океан!

– Я вижу вдали Атлантический океан? – воскликнул Руперт, круглыми глазами глядя на длинную черту воды, едва различимую за парком развлечений и линией деревьев. Он остановился и уставился на неё, но дядя Генри снова дёрнул его вперёд. Руперт подумал, что океан представлялся ему намного внушительнее. С волнами, маяками и чайками. Это же сильнее напоминало зелёный газон.

– Мистер Риверс, – выдохнул Руперт на бегу. Ему тоже хотелось хот-догов, но его посетила одна мысль.

– Зови меня дядя Генри.

– Дядя Генри, а стоит ли нам оставлять машину времени просто на дороге? Что если она вымокнет?

В эту минуту к ним пружинящим шагом подошёл мускулистый молодой человек и сказал:

– Моя подружка хочет знать, вы что, прибыли сюда в этой коробке? – он указал на машину времени; склонившаяся над коробкой молодая женщина разглядывала её так пристально, словно надеялась увидеть приборный щиток.

– В коробке? – взвизгнул дядя Генри. – Ты рехнулся?

– Ну да, мы входили в ворота, как вдруг вы возникли прямо перед нами. В одно мгновение вас не было, а в следующее вы тут как тут, – сказал молодой человек, выглядевший одновременно смущённым и воинственным. Он пошаркал теннисной туфлей по асфальту.

– Молодой человек, очевидно, вы перегрелись на солнце, – заявил дядя Генри. – Но вы поступили правильно, указав нам на этот мусор. Никогда не мусори, Руперт, Америка должна оставаться чистой. Не волнуйтесь, молодой мышцастый человек, мы с моим юным дружочком уберём неприятный вам предмет. Руперт, прыг-скок!

Руперт и дядя Генри рванули назад, и дядя Генри грубо дёрнул за борт машины времени, чтобы вырвать её из рук девушки, которая вертела коробку, пытаясь понять, в чём её секрет.

– Отдай, – сказал дядя Генри. – Тебя что, не учили, что нельзя поднимать непонятный мусор? На нём могут быть постельные клопы.

Девушка коробку из рук не выпустила.

– Что нашла, то моё, – заявила она. – Я видела, как эта коробка вдруг появилась с вами двумя, и хочу разобраться, в чём тут дело.

– Если коробка вдруг неожиданно появилась, неужели ты думаешь, что тебе одной стало бы любопытно? Хммм… Неужели ты думаешь, что вокруг не собралась бы толпа? Это же, как-никак, Кони-Айленд.

– Мой парень тоже её видел, – заметила девушка, упрямо держась за свой край коробки.

– Девочка моя, твой молодой мышцастый человек явно пожинает дурные плоды неумеренных тренировок. Я врач, мне виднее. На твоём месте я бы увёл его домой и скормил бы ему большой желатиновый пудинг. Хороший домашний желатиновый пудинг. А не тот, что из порошка.

– Вы в самом деле врач? – спросила девушка, по-прежнему сжимая коробку.