Большое небо

Вроде это песня была? Что-то такое он видел с Родой в Лондоне. Поехали на выходные, выполнили туристическую программу: Лондонский глаз, экскурсионный автобус, спектакль на Вест-Энде – мюзикл. Рода знала Лондон лучше Энди, и он был отчасти как деревенщина из глуши – путался с проездным «Ойстер-кард» и ходил по городу, вперившись в гуглокарты на телефоне. Но в целом неплохо съездили, и эти выходные напомнили Энди, что в основном ему жить в браке с Родой приятно, хотя отвечает ли Рода взаимностью – вопрос.

«Спрута и сердцевидку» они оставили на Венди Айвс. Был не сезон, всего одно бронирование. Работы с гулькин нос – можно было сэкономить то, что они заплатили Венди, и за старшую оставить Лотти. Это было еще до разъезда Венди с Винсом, а она уже крутила роман с этим чуваком из спасения на водах. Рода подозревала, что Венди хочет подежурить в гостинице, чтоб было куда водить нового мужика, пока старый мужик торчит дома, выгуливает собаку и в своем неведении смотрится, в общем, лохом. Теперь-то Винс все знал. Венди обчищала Винса как липку.

Как-то раз Венди подкатила к Энди по пьяни – то есть напились-то оба, но он бы не посмел, даже если б захотел, а он и не хотел. Роды ему более чем хватает. Буквально. Любому мужику хватило бы и четверти Роды. И вдобавок, узнай она, что он ей изменяет, – прибила бы. Сначала бы, вероятно, пытала. И хорошо бы все его беды были таковы. Он скрывал от Роды другую тайну, вообще громадную, и тайна эта с каждым днем становилась все громаднее и обременительнее.

– Мистер Энди?

– Жасмин? Что, лапушка?

Энди их уже различал. Сам не понял как, но умудрился запомнить их имена – обычно у него с этим сложно.

– Мы сегодня здесь?

– Да, лапушка. Но только одна ночь. – («Девушки мечты»[62] – вот как назывался мюзикл, точно.) – А прямо с утра в «Белые березки». Там вам комнату готовят.

Энди совсем умаялся. Водил их за покупками в «Праймарк» – не сказать, что девчонкам нужны новые тряпки, чемоданы эти не закрываются уже, но он ловко нацелил их на одежку, где мало ткани и много блесток, и они набросились на нее, что твои сороки. Беспрерывно селфились. Уламывали Энди попозировать вместе с ними. Ну уж нетушки, засмеялся он, отходя подальше. Ему на чьей-то там фейсбучной странице делать нечего, но хорошо, что они запостили фотки – дома все увидят, что девчонки живы-здоровы, благополучно прибыли в Великобританию и замечательно проводят время. Обе не барные девушки – в Маниле вкалывали на швейной фабрике и приехали сюда работать сиделками. В британских богадельнях полно филиппинок, потому как сами британцы ни за ради бога ни на что дельное не способны, тем более – позаботиться о собственной родне.

Они зашли в «Сейнсбери», и Энди помог им закупиться к ужину. Полуфабрикаты – в кисайдской студии была микроволновка. На родине девчонки питались всякой лабудой – куриными лапами, жареными насекомыми, бог знает чем. Супермаркет их впечатлил. Впечатлительные больно обе.

Зазвонил телефон. Стивен Меллорс. Также известный как Марк Прайс.

– Стив?

– Все нормально с Бумбум и Бэмби?

– Мистер Прайс, – одними губами сообщил Энди девушкам, тыча пальцем в телефон. Обе заулыбались и закивали. – С Жасмин и Марией? – сказал он Стиву. – Да. Все хорошо. Как раз устраиваю их на ночь.

Девчонки включили телик и смотрели «Без указки»[63]. Как загипнотизированные – а ведь наверняка ни слова не понимают, что там творится.

– Мы сегодня хорошо провели день, да, девчонки? – сказал Энди, повысив голос, разулыбавшись и большими пальцами показав «во!».

Обе захихикали и тоже утрированно показали «во!». Безобразие, до чего легко их облапошить. Невинные, как дети или крольчата. Ягнятки. Энди увидел себя в стенном зеркале, и внутри что-то сжалось. Что бы это могло быть – вина? Доселе незнакомая Энди эмоция. Порой он спрашивал себя, куда подевалась его человечность. Ах да, вспомнил – не было у него никогда никакой человечности.

– Созвонимся, – сказал он и дал отбой.

Почти тотчас телефон воссиял снова, и определился номер – на экране возник портрет Лотти. Звонила, ясен пень, не Лотти – фотку Энди поставил на Роду. На звонок он ответил в узком коридорчике.

– Привет, любимая, – сказал он, стараясь голосом не выдать усталости. За сочувствием к Роде обращаться без толку. У нее энергии – что у японского скоростного поезда.

– Ты еще долго, Эндрю? Уж не знаю, чем ты там занят.

Почему Рода стала называть его Эндрю, а не Энди? «Эндрю» приводило на ум мать – прежде только мать его так называла, да и то – если на него сердилась (что, впрочем, бывало частенько), и теперь у него такое чувство, будто Рода вечно за что-то на него злится. (Или правда?)

– Это кто там? Александр Армстронг? Ты «Без указки» смотришь? – подозрительно спросила она. – Эндрю, ты вообще где?

В пустоте бессмысленной, подумал Энди.

– Уже еду домой, – бодро ответил он вслух. – Прихватить что-нибудь по дороге? Индийское? Или китайское?

Писанина