Большое небо

«Детектив-инспектор Марриот», – представилась она. Спросила о «вашей дочери», но Эшли бродит где-то в чаще джунглей, телефон у нее не ловит. «Помогаю защищать орангутанов», – сказала Эшли, перед тем как исчезла с радаров. Вроде много чего можно было бы защищать и поближе к дому. Собственную мать, например. (Да нет, Винс не в обиде. Эшли он любил!)

– Мы свяжемся с британским консулом в Сараваке.

– Спасибо. Она будет ужасно горевать, – сказал Винс. – Они были близки.

– А вы нет?

– Венди со мной разводилась. Так что нет, по-моему, это значит, что близки мы не были, согласитесь.

Полицейские констебли-женщины (или как сейчас говорят?) отвезли Винса в отдел, где его завалили вопросами. С утра его один раз уже допрашивали – как-то это несправедливо, два допроса за день. И весь день его окружали женщины со странными именами, и весь день эти женщины задавали ему вопросы, хотя он уже не без нежности вспоминал двух птичьих детективов и их увлеченность «Бельведером». Задним числом их вопросы казались почти невинными – и эти две хотя бы не подозревали Винса в убийстве. Только в том, вероятно, что в гольф играл.

Детектив-инспектор Марриот тоже интересовалась гольфом – ее очень занимали клюшки Винса. Клюшки хранятся в «Бельведере», отвечал он. Там (дорогущая) камера хранения для членов клуба – оно и к лучшему, потому что в квартире для клюшек места нет. Там вообще места нет, там и Винс-то с трудом помещается. И уж явно туда не влезали Винс и четыре женщины из полиции, даже миниатюрные. Винсу казалось, что он вот-вот задохнется. Боюсь, у нас плохие новости про мисс Истон.

«Подверглась нападению», сначала сказали они – к совсем нехорошему слову подбирались постепенно. Убита. Вчера, когда Винс приходил, в доме было тихо. Она тогда уже умерла? Обогни он дом, зайди в сад – нашел бы ее? В саду, сказали Винсу, ее и обнаружили утром. Венди только и делала, что знакомилась по интернету. Может, ее убил незнакомец, которого она сняла и привела в брачную постель? И когда Винс заглядывал в гостиную через щелочку между шторами, Венди как раз убивали? И он мог это предотвратить? Но тогда ведь Светик гавкал бы как полоумный? Он хороший сторожевой пес, странно, что не облаял чужака.

– Мистер Айвс? Сэр?

– Да, простите.

Отнюдь не сразу до Винса дошло, что он, кажется, подозреваемый. А едва дошло, мысль так его потрясла, что он запнулся посреди ответа на вопрос («Мистер Айвс, а кто-нибудь может удостоверить, где вы были ночью? Или рано утром?») и понес околесицу:

– Спал я, спал, только-только задремал, игровые автоматы очень шумят. Я сплю один, так что нет, удостоверить мое алиби некому.

Ох батюшки – я сплю один. Обрыдаться.

– Алиби? – безмятежно переспросила инспектор. – Про алиби никто не говорит, мистер Айвс. Кроме вас.

Винса сотрясло мимолетным страхом, будто он и правда убил Венди и умудрился об этом забыть, – обычно-то у него память хорошая, но мало ли, от травмы затуманилась.

– В «Бельведере», – сказал он. – Я был в клубе, пил с друзьями. Томми Холройд и Энди Брэгг.

О том, что он был в доме, Винс детективу-инспектору Марриот не сказал. Ну и глупо, сообразил он теперь. Его же видели, он разговаривал с соседом Бенни, наверняка там повсюду камеры видеонаблюдения, которых он не заметил. Увы, к тому времени, когда он решил исправить свою ошибку, они уже сменили тему и инспектор Марриот просила у него образцы ДНК, «для исключения». И отпечатки пальцев.

– Раз уж вы здесь, – сказала она, точно все это сугубо для его удобства.

У Винса с Венди была такая шутка. Они сидели на диване, смотрели телевизор, и она говорила: «Раз уж ты встал, милый, не нальешь мне чаю?» – и таким еще тоном, будто это она делает ему одолжение. Он откликался, как собака Павлова, – вскакивал, ставил чайник, и лишь потом его осеняло, что «встал» он ничуть не больше Венди. Слушал, как она смеется (ласково – ну, или ему в то время так казалось), пока он исполнительно выуживал чайные пакетики из сувенирной чайницы «Золотой юбилей королевы», которую Венди заказала по каталогу. Она была истая монархистка. Растила бонсай. Дважды в неделю ходила на калланетику, любила сериалы про женщин-мстительниц. И умерла. Больше никогда не сядет на диван.

Они вдвоем провели на этом диване массу времени – посмотрели на нем кучу телепередач, съели горы еды навынос, выпили море чаю, не говоря уж про вино. Собака плюхалась между ними и лежала подлокотником. Да, скучное, тусклое существование, но и у него есть плюсы. Лучше так, чем схлопотать пулю в лоб или унестись в море, потому что тебя смыло цунами. Лучше так, чем быть подозреваемым в убийстве. И безусловно, лучше так, чем умереть.

Уже потом, когда Винса изгнали с этого самого дивана, Венди сказала, что их брак превратился в «смерть при жизни», – Винс счел, что это немножко перебор. Сейчас Венди, вероятно, с удовольствием согласилась бы на смерть при жизни вместо… ну, короче, смертельной смерти. Винс скучал по дивану. На диване было безопасно и удобно. Диван был его спасательной шлюпкой, а теперь Винс тонул.