Большое небо

В наушниках играла Миранда Ламберт[70]. Самая его любимая. Блондинистая, фигуристая, поет о бухле, и сексе, и разбитом сердце, и ностальгии, и Джексон подозревал, что в реальной жизни слегка бы ее робел. И все равно она самая его любимая. Бегал он в лесу возле коттеджа. В лесу темно, сыро и пахнет грибами, пахнет осенью. Предвкушением смены сезонов, что грозно маячила прямо за поворотом. Зима близко. Всегда. Сколько ни надейся, что она прекратит и воздержится впредь.

В лес вели две тропы. Одна центральная, целая дорога со стоянкой и кафе, и другая, гораздо у́же, вблизи от коттеджа, – очень удачно спрятанная тропа, почти что секретная, и Джексон уже считал ее своим личным ходом в лес. На обоих маршрутах стояли официальные таблички – мол, уважайте лес, открыто в такие-то дни, не спускайте собак с поводка и прочее. Пускали не каждый день, поместье устраивало в лесу отстрел, а когда не было отстрела – выращивало то, что будут потом отстреливать. У Джексона в саду перед коттеджем чинно гуляли фазаны – ни сном ни духом о том, что их ожидает в конце. Расфуфыренные самцы были роскошны, но Джексону больше нравились скромные крапчатые самки.

Джексон нынче бегал много, хотя его колени и возмущались.

– У вас слишком старые колени, какой бег? – в лоб объявила ему терапевт.

Она была молода. Красивые колени напоказ. Красивые молодые колени. Ее ждет немало сюрпризов.

Джексон бегал в лесу, Джексон бегал на пляже. Джексон бегал на утесах. Если свернуть на север, добежишь до Кеттлнесса, Рансик-Бэй, Хиндеруэлла, Стиаза. Можно, наверное, добежать до самого Солтбёрна, но Джексон пока не пробовал. Можно свернуть с тропы на утесах и побежать в Миддлсбро, но вот куда он точно не побежит, так это в Миддлсбро. Побежишь в Миддлсбро – и возмутятся не только колени.

А если в другую сторону, можно бежать вдоль скал от аббатства Уитби до Робин-Гуд-Бэя. Робин-Гуд-Бэй Джексону нравился. Раньше там кишмя кишели контрабандисты. В далеком прошлом контрабанда казалась романтичной – местные секретными тоннелями переправляли с берега бочки рома, ящики чая, тюки шелка. Бренди – залейся. Вроде бы в молодости Джексон читал про это книжку (или, зная молодого Джексона, проще предположить, что он читал комикс). А сейчас контрабанда подрастеряла очарование. Фальшак, героин, животные под угрозой исчезновения, люди под угрозой того же.

Обычно приезды сына-подростка и пожилой собаки мешали Джексону бегать. Натан не видел смысла в ходьбе, что уж говорить о беге («Смысла и нет», – пояснял Джексон), а Дидона отважно потрусила бы с ним, но, вообще-то, Царица Карфагена теперь умела бегать только во сне.

Смысл, само собой, есть. Порой бегаешь, чтобы обогнать свои мысли, порой – чтобы догнать их и прижать к земле. Порой бегаешь, чтобы вообще не думать. Джексон пробовал медитацию (нет, серьезно, он пробовал), но сидеть и не думать ни о чем у него не получалось. А у кого получается, вот честно? Джексону представлялось, как Будда сидит, скрестив ноги, под деревом, а над головой у него комиксовое речевое облако и в нем, к примеру: «Не забыть купить собачий корм, проверить давление в шинах, позвонить бухгалтеру». А вот бег – это да, бег – это медитация.

Впрочем, сейчас в мыслях не протолкнуться – все заполонила девочка с рюкзаком. То есть уже, конечно, без рюкзака. Джексон перебрал все свои контакты в полиции – осталось меньше, чем он предполагал, многие вышли на пенсию, а кое-кто и умер, – и полезных не всплыло. Он слишком надолго выпал из настоящего детективного бизнеса. Забрасывая наживку и ловя за руку неверных парней и мужей, имеешь дело не с преступниками, а с высокофункциональными болванами.

Что до софта, оптимизирующего изображение, Джексон даже не знал, как к нему подступиться, и отослал фотографию номера вчерашнего «пежо» Сэму Тиллингу, своему рьяному молодому подмастерью. Наверняка тот знает, что делать с фотографией. Если ему удастся расшифровать номер, Джексон запросит сведения о владельце в Инспекции автомобильного транспорта – лицензия частного детектива на что-то годна, хоть и мало на что. Отнюдь не впервые Джексон жалел, что ушел из полиции, – там все эти ресурсы под рукой. Почему ушел? Он не помнил, хоть тресни. Вероятно, по велению левой пятки.

Не поторопился бы на покой – был бы сейчас в шоколаде. Отдыхал бы от трудов праведных – хорошая пенсия, сбережения, досуга вволю. Обзавелся бы новыми умениями – хобби, на что раньше никогда не хватало времени. Научился бы, скажем, деревья определять. Вокруг их целый лес, но Джексон затруднился бы распознать хоть один вид. С дубом, наверное, справился бы, у дубов характерные листья, и в британской истории дубы занимают центральное место – кораблей-то сколько понастроили, великий флот Генриха VIII. «Сердце дубовое»[71]. Крепитесь, ребята, крепитесь. Будущий король Карл II прятался в дубе[72]. Когда Джексон был помоложе, его политические пристрастия тяготели к круглоголовым, а теперь он питал некое сочувствие к роялистам. Возрастная траектория, надо полагать.