Большое небо

– У нас кое-какие вопросы о его клиентах. Прежних клиентах. Я оставлю визитку.

Они забрали машину с многоэтажной парковки.

– Денег в Лидсе куры не клюют, – отметила Ронни.

– Не то слово.

Реджи думала было позвать Ронни к себе в квартиру «кофе глотнуть», но это же будет ужас как непрофессионально. А вдруг Ронни сочтет это приглашением к некоей близости, и тогда придется выдавать стандартную конфузную телегу, мол, я не лесбиянка, была бы лесбиянкой – тогда бы конечно? Но абсурдно предположить, что Ронни станет к ней подкатывать лишь потому, что лесбиянка, и вообще, с чего бы Реджи нравилась ей, если Реджи никому на свете не нравится? (А вдруг она правда лесбиянка, просто, как настоящая шотландская пресвитерианка, умудряется это вытеснять?) Если люди предполагали, что она лесбиянка (а они часто это предполагали, поди пойми с чего бы), Реджи никогда не отрицала, потому что отрицание означает, что лесбиянкой быть плохо. Похоже, Нокс[90] ее нокаутировал, да?

– Мы весь день будем сидеть на парковке и любоваться бетоном?

– Извини. Куда теперь? Если хочешь, давай ты за руль.

– Фелисити Ярдли. Известна местной полиции – проституция, наркотики.

Домофон был древний и на вид замызганный.

– Она дома, – сказала Реджи. – Наверху штора качалась, я видела.

Ронни нажала звонок. Ответа не последовало. Работает ли домофон, большой вопрос, но Ронни все равно в него заговорила:

– Мисс Ярдли? Я детектив-констебль Ронни Дибицки, со мной детектив-констебль Реджи Дич. Мы подняли давнее дело. Это просто плановая беседа, вам она ничем не грозит. Мы проверяем ряд лиц, связанных с этим делом, потому что возникли новые обвинения.

Ничего. Ронни снова позвонила. Все равно ничегошеньки.

– Ну, мы же не можем ее заставить. Давай заедем попозже. Дай еще салфетку. Бог его знает, кто на эту кнопку жал. Есть, кстати, хочу – умираю. Мы же купим картошки?

– Ну знамо дело, – сказала Реджи.

– А дальше кто?

Реджи сверилась с блокнотом.

– Кэтлин Кармоди, дочь Кармоди. Ее ни разу не допрашивали, но Бронте сказала, что Кэтлин иногда появлялась на вечеринках. Они примерно сверстницы – понятно, я думаю, что это значит. И мне не нравится называть это вечеринками, – прибавила она.

– Потому что предполагается, что на вечеринках ты веселишься.

– Ну, лично я – нет, – ответила Реджи, – но в целом да.

Кэтлин Кармоди сидела посреди игровой галереи, как паучиха в паутине. Порой кто-нибудь подходил к ее кабинке и разменивал деньги. Это и автоматы умеют – дочери Кармоди досталось какое-то избыточное занятие. Лицо у нее было нездорового оттенка, точно у подземного жителя, что никогда не видит солнца.

Дребезг в галерее драл уши, разноцветье – глаза. Словно проектировали под секретный проект ЦРУ – нарочно сводить людей с ума.

– Мисс Кармоди? Кэтлин Кармоди? – спросила Реджи, перекрикивая грохот. – Я детектив-констебль Реджи Дич, а это детектив-констебль Ронни Дибицки. Мы подняли давнее дело, касавшееся вашего отца, Майкла Кармоди. Это просто плановая беседа, вам она ничем не грозит. Мы проверяем ряд лиц, связанных с этим делом, потому что возникли новые обвинения, и хотим задать вам несколько вопросов, если вы не против. Мы пытаемся достроить картину, заполнить лакуны. Примерно как пазл собирать. А нельзя поговорить где-нибудь приватно?

– Отъебитесь. И если еще увижу тут ваши рожи – останетесь без рож. Все понятно?

– У тебя не создалось впечатления, что она не расположена с нами разговаривать? – спросила Реджи, когда они вернулись в машину.

– Детектив-констебль Реджи Дич и детектив-констебль Ронни Дибицки, миссис Брэгг. Не забыли нас? А мистер Брэгг дома?

– Только что ушел.

– Не знаете, когда вернется?

– Нет.

– Передадите ему, что мы заходили? Опять?

У стойки портье в прихожей «Спрута и сердцевидки» две недовольные жизнью походницы поправляли друг на друге огромные рюкзаки. Реджи вспомнились гигантские улитки – видела как-то раз в зоопарке.

– Да ее под арест надо, – посоветовала Ронни одна походница, кивая на Роду Брэгг. – Цены здесь конские, а тебя еще и травят.

– Валите-валите, – весело напутствовала Рода, когда женщины неуклюже пропихнули обремененные грузом тела в дверь. – Лесбиянки проклятые, – сказала она Ронни и Реджи. – Хотя что я вам-то говорю.

– Да, – назло ей ответила Ронни. – Полиция – крупнейший наниматель представителей ЛГБТ-сообщества в Великобритании.

– Небось и против брекзита голосовали. Все вы одинаковые.

– Все мы лесбиянки и хотим остаться в Евросоюзе?

– Да.

– Тут она, может, и права, – сказала Реджи, когда они вернулись в машину.

– Может быть. – Ронни по-ленински воздела кулак и сардонически провозгласила: – Вернем Британии былое величие. И вот как тут не ржать?

– Это у Баркли Джека такая коронная фраза.

– «И вот как тут не ржать»? И что? Ржут?

– Поехали глянем.

И ни слова о единороге