Большое путешествие Эми и Роджера

Чарли опустил взгляд. Я взяла теннисный мячик и изо всех сил сжала его.

– Я подумала, что кто-то из нас должен туда съездить.

– Зачем ты пришла? – спросил Чарли, подняв на меня глаза, – его лицо скривилось. – Серьезно, Эми, зачем? Чтобы сделать мне больно?

– Нет, – сказала я. Сначала у меня не было таких намерений, но когда я увидела брата, во мне проснулся гнев, который я уже не могла сдерживать. Я чувствовала его еще тогда, когда разговаривала с мамой тем вечером. Но его причина была скрыта гораздо глубже. – Но даже если это и так, я уверена, что ты без проблем сможешь обсудить это со своей группой.

Чарли внимательно посмотрел на меня.

– Откуда ты узнала?

– Просто я проникла сюда через окно в комнате двух очень словоохотливых девиц, которые, кажется, знают обо мне все. Только и всего.

– Мы многое там обсуждаем, – сказал Чарли в свою защиту. – Это часть местной философии.

– Тогда почему… – начала я, но мой голос сорвался. – Почему мы сами не могли сделать этого? Почему мы просто… – я никак не могла подобрать нужное слово, пытаясь понять, почему мы так отдалились, когда должны были держаться вместе. Я сидела на краю кровати Риза и смотрела на брата. – Может, ты был нужен мне! – сказала я. – Но ты всегда был под кайфом, и…

– Ах вот ты о чем! – протянул Чарли, и в его голосе снова послышалась злость. Выражение его лица изменилось. – Ты явилась, чтобы рассказывать мне, какой я кретин?

– Нет, – возразила я, решив на этот раз быть настойчивой. – Но все это время я была совершенно одна. А ты был здесь, и тебе было с кем поговорить.

– Ты могла бы поговорить со мной.

– Из этого все равно ничего хорошего не вышло бы! – крикнула я, неожиданно для себя самой. Чарли бросил взгляд на приоткрытую дверь, и я немного понизила голос. – Весь последний год ты был не в себе. – Я смотрела на него, не отводя глаз. – Я должна была сказать маме и папе. Ты был прав, когда сказал, что я этого не сделаю. Но если бы мне хватило духу, возможно, тогда… – я не смогла закончить фразу и почувствовала себя виноватой.

Чарли покрутил в руках теннисный мяч и горько усмехнулся.

– А ты думаешь, я не задаю себе эти вопросы каждый чертов день? – спросил он. – Ты считаешь, я не думаю о том, что мог бы поступать по-другому?!

– Я тебе не верю, – сказала я с дрожью в голосе. – Хочешь сказать, что, проторчав тут месяц, у тебя внезапно проснулась совесть?

Чарли посмотрел на меня так, будто я влепила ему неожиданную и болезненную пощечину.

– Я всегда покрывала тебя, – слова рвались на волю, и я не могла их остановить. – Годами. А ты никогда не брал на себя ответственность. Если бы ты думал еще о ком-то, кроме себя, всего этого не случилось бы. – Я выпалила все это и только потом смогла оценить последствия своих слов.

Чарли изо всех сил сжимал теннисный мяч, губа его искривилась, а подбородок дрожал.

– Мне не следовало этого говорить, – сказала я, понимая, что зашла слишком далеко.

Чарли пожал плечами.

– Это правда, – глухо сказал он, все еще не поднимая глаз.

– Я просто хочу, – начала я, глубоко вздохнув, и заставила себя говорить дальше. – Я просто хочу, чтобы все было по-другому.

Чарли посмотрел на меня.

– Я тоже.

Без предупреждения он бросил мне мяч. К своему удивлению, я поймала его, и это поразило меня так сильно, что я чуть не выронила мяч снова.

– Вы говорите о нем на собраниях? – спросила я, проведя рукой по желтой шершавой поверхности мяча. – О папе?

Чарли кивнул.

– Начинаю понемногу, – хрипло произнес он. – А ты?

Я покачала головой.

– Еще нет.

Я подняла взгляд на своего брата-близнеца и поняла, что он чувствует себя так же, как и я. Мы оба потеряли отца. Почему же мы не говорили об этом?

– Я скучаю по нему, – сказала я, почувствовав, как теперь дрожит мой подбородок.

По правде сказать, это слово в полной мере не могло отразить ту пустоту, которая была в моей душе. Представьте, что вы ждете телефонного звонка, которого вам никогда больше не дождаться. Когда вы мечтаете услышать голос, который вам больше никогда не услышать.

Чарли смотрел на меня, его губы дрожали.

– Я тоже.

– Все жду, что он снова придет. Не могу поверить, что все это случилось на самом деле. Что смерть папы – это часть нашей реальной жизни.

– А как, ты думаешь, я себя чувствую? – спросил Чарли. – Я до сих пор не уверен, что твое появление здесь – не галлюцинация.

– Я настоящая, – сказала я и кинула ему мяч. Он поймал его одной рукой.

– Но что ты делаешь в Северной Каролине? Ты уже несколько дней как должна быть в Коннектикуте.

– Ну да, таков был план, – сказала я, почувствовав, как на лице появляется улыбка. – Но мы с Роджером решили немного отклониться от маршрута.

– С Роджером?

– Роджер Салливан. Ты его помнишь. Вы с ним играли в «картошку» во дворе.

– Помню, – сказал Чарли. – Так ты сбежала? – Я кивнула. – И поэтому мама так с ума сходит?

– Да.

– Ух ты, – изумленно протянул Чарли, откинувшись на спинку стула и глядя на меня так, будто увидел первый раз в жизни. – И ты приехала, чтобы повидать меня? Забралась через окно?

– Именно. Просто подумала, что нам нужно поговорить.

– Я рад, что ты пришла, – сказал он.