Большой формат: экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 1

И главным стержнем в построении сериала, на наш взгляд, – независимо от его тематики, жанра, стиля, различных социальных и этических задач, производственных целей и условий создания, направленности на определенную аудиторию, бюджета, на различия целей «художественности», задач компенсаторности, развлекательности или пропаганды, – является названный простейший, идущий от архаических времен, формообразующий принцип построения, основанный на повторности. Он может воплощаться на уровне сюжетном, содержательном, пространственном, временном, в преобладающей неизменяемости таких элементов, как главные персонажи, место действия, линия интриги в каждой серии, в опоре на один типологический принцип повествования, и т. п.

Велико значение для нашей тематики давних истоков этого принципа в истории музыки и в синтетических формах.

Исследователи возводят происхождение принципа повторности в сериале от «репетитивности» в кино и массмедиа [155]; говорят о прессе как предке нарративности на ТВ, не забывая, разумеется, и о мифе [156].

Существенно рассмотреть сериал в русле всего процесса истории высокой культуры и искусства. В первые годы возникновения сериалов в немом кино эта БЭФ чаще оказывалась коммерческим проектом, банальным аттракционом для обывателя. Но в последние полвека, наряду и с обслуживанием обыденных зрительских потребностей, мировая практика дает примеры очень интересных сериалов. Они становятся общезначимыми феноменами, важными явлениями культуры и искусства. И истоки сериала как глобализационного порождения, синтеза многих жанров, тенденций, интересов, в том числе целей, далеких от эстетических, прослеживаются в тенденциях духовного движения общества.

Предлагаем гипотезу о возможном (пусть кажущемся отдалённым) влиянии музыкально-звуковых принципов формообразования. Притом не существенно, знают ли создатели БЭФ об особенностях многообразных музыкальных форм, ибо вековой практикой выработаны и обновляются принципы развертывания протяженных звуковых и зрительно-звуковых жанров в мировой культуре, ритуальной и художественной деятельности.

Кажется, что в недавней литературе должны бы быть наработки на эту тему: сопоставления медиа, мифа и нарративности [157], «Нарративные экосистемы: от мультфильмов к телевизионным сериям» [158]. Однако ни там, ни в иных ранее указанных книгах не встречаем затронутого нами аспекта. В последней названной работе есть подробные анализы «протяженного повествования» («Le narrazioni estese»), но без поиска аналогов в прежней художественной практике, а, в основном, в ракурсе «индустриальной стратегии» и эффективности воздействия на зрителя с целью большей успешности. Экранная практика рассматривается вне гипертекста мировой культуры. У разведки в сторону «музыкального прошлого» больших форм нет предшественников…

Наша, противоположная позиция – признание законности сопоставления с опытом звуковых «больших форм» в искусстве и культуре, что естественным образом демонстрирует преемственность БЭФ на пути истории человечества. Впрочем, можно ли, для появляющихся новаций, избежать влияния «наработок» в истории культуры и искусства?

Большую экранную форму и музыку, помимо организующих восприятие вех, сквозных мотивов, объединяет то, что они требуют для «развертывания», экспозиции затраты определенного, заданного создателями и, по сути, не должного быть прерываемым периода времени.

Хорошо знаем: с совершенствованием современных технологий, пользуемся возможностями прервать, отложить и с любого момента продолжить просмотр или прослушивание. С театром и музыкой БЭФ роднят задачи создания именно длительного симультанного повествования, что требует особых нарративных приемов. Но в отличие от театра, где хотя бы с вербальной основой интерпретации можно ознакомиться вне времени спектакля, – лишь музыке и экранным формам присуще это изначальное, органическое качество временных искусств, существующее и в кинотексте (Ю. М. Лотман).

Для БЭФ существенны формообразующие принципы масштабного эпоса, связанного с музыкально-звуковым интонированием. Есть аналогичные явления во множестве национальных культур. Так, в отечественная былина – эпический словесно-музыкальный жанр, где повествование степенно, с массой подробностей и повторов. Словесные тексты былин – мифологических, сказочных, героических или тех, в основе которых лежат реальные события – рассказываемые на основе повторяющейся ритмоинтонационной мелодической структуры (обычно – тонический стих с двумя-четырьмя ударениями). Число однородных и длительных строф в былинах могло превышать несколько десятков; в нем присутствует запоминающийся зачин и четкая завершающая формула-каденция. Чем не сериал, «свернутый», благодаря неспешности бытовых ритмов древности, в единое многочасовое, становящееся ритуалом, погружение слушателей в историческое или сказово-былинное прошлое.