Большой формат: экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 1

Теперь же экранная индустрия, не будучи связанной с телевизионными форматами и условиями воспроизведения, дает примеры иных горизонтов. Зрители ныне выбирают сложные, тесно связанные с гипертекстом мировой культуры сериалы, пересматривая их и с пристальностью вглядываясь и вслушиваясь в эти миры. Хотя у нас нет исследований о том, считываются ли отсылки к культуре прошлого, к высоким образцам мирового, в том числе музыкального искусства, однако, материалы форумов говорят о большой погруженности в символику названных нами «серьезных» сериалов.

В отличие от недавнего прошлого, современные экраны, главные спутники человека XXI века, становятся его самыми сокровенными друзьями. Экранное содержание, отметим, теперь чаще всего поглощают в одиночестве. Точнее, наедине со светящимся прямоугольником, центром нашего интереса.

Одиночество преодолевается – ведь даже лишь фактом выбора излюбленной серии зритель вступает с экранным изображением в конфиденциальные отношения, погружается в предпочитаемую среду, преодолевает страх и чувство оставленности, создавая ощущение «привилегированной взаимности», сопричастности к сообществу понимающих силу и красоту «экспрессивных стилем», словно связанных, как объятием, интересом к интересующему «семантическому полю», с кругом его визуальных и звуковых образов [171]. А также, при контакте с усложняющейся художественной материей, невольно черпает накопленное мировой культурой.

Мы достаем из экранной «реальности» то, что нужно – думаем, более всего, – для оправдания и укрепления самих себя. И лучшие сериалы отвечают на это все более мощными духовными импульсами, призывами и посланиями человечеству. Конечно, эти послания не «даны Свыше», но они все громче звучат в сериалах, и особенно в тех его зонах, где «слово» отступает перед зрительно-звуковым месседжем.

Усложняющийся и совершенствующий мир сериалов превращается в саморазвивающуюся «новую историю» – если не человечества, то чаяний людей, их представлений о прежних и теперешних самих себе и о противоречивых, амбивалентных перспективах развития и возможных встреч с неожиданными проблемами. Здесь аналогом возможно назвать то важнейшее свойство, на которое указал Е. В. Дуков по отношению к «Сети»: «…пока только живые существа могут „выстраивать“ себя сами. Нейробиологи У. Матурана и Ф. Варела назвали это свойство живых систем „аутопоэзисом“ [172]. Но оказалось, что интернет развивается по тем же принципам…» [173].

Регулярно возникающие на экранах звенья больших форм, думаем, – это важные «светские» продолжения в нашей обыденности такого служения важным темам современности, со всеми их плюсами и минусами. И в этом аудиовизуальном потоке, музыкальные комментарии, акценты, «переакценировки», скрытые смещения смыслов, прояснения глубинных значений видимого в слышимом.

Примечания

[142] См. введение данной коллективной монографии: Сальникова Е. В. Феномен трансмедийности и медиа коллекции. Подходы и методы.

[143] Петрушанская Е. М. О «звуковых скрепах»: наблюдения над организацией саундтреков сериалов // Большой формат. Экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 3.

[144] Levi-Strauss Claude, Mythologiques I, Lecru et le cuit, Paris, 1964. Pp. 22—38. Цит. по: Семиотика и искусствометрия. М., 1972. С. 27—49.

[145] Леви-Стросс К. Там же, с. 28.

[146] См. о том статью Екатерины Сальниковой в данной части коллективной монографии: Сальникова Е.В Семнадцать мгновений весны – поэтика и смыслы.

[147] Так, масса работ о том – в библиографии: Scodari Cristine. Serial Monigamy: Soap Opera, Lifespan, and the gendered Politics of fantasy. Florida Atlantics University, New Jersey, 2004.