Большой круг

Первая строчка в романе Кэрол Файфер звучит так: «Я этого не знаю, но меня поглотит или огонь или вода». Имеется в виду рассказ Мэриен, как младенцем она оказалась на тонущем корабле. А потом история стремительно движется к тому моменту, когда героиня падает в океан. «Холод несет мрак, все кончено. Но мне не страшно». Последняя фраза привязалась ко мне, тоскливый, невнятный протест. Когда Редвуд рассказал, что его матери всегда хочется, чтобы все было хорошо, она обрела смысл. Мэриен пыталась подбодрить себя.

Фильм, однако, начинается с конца, когда у героев заканчивается горючее, а садиться некуда. Затем действие переносится назад, к кораблекрушению, а потом мчится вперед, к кругосветке, разбитой на части, каждая из которых представляет собой отдельный фрагмент; в финале мы возвращаемся к падению Мэриен и Эдди на самолете в океан.

– Я вижу так, – продолжал Барт. – Мы ограничены настоящим, но мгновение, где мы находимся сейчас, все время было будущим. А настоящее отныне навсегда станет прошлым. Все наши поступки запускают непредсказуемую, необратимую цепную реакцию. Мы действуем в рамках невероятно сложной системы. – Он помолчал. – Системы прошлого.

Я поймала взгляд сэра Хьюго. Он подмигнул.

– Все свои мысли Барт преподносит как некое откровение, – заметила я как-то Хьюго. – Он гипнотизирует, и все начинают думать, что он гений.

– Но его амбициозность придает всему чудесное ощущение праздника, ты не находишь? – ответил Хьюго.

– Однако иногда, – продолжил Барт, – начало может быть очень простым. В фильме, например, это один-единственный кадр. Давайте сегодня дадим себе отдых от ограничений, от рамок. Давайте начнем с первой страницы.

Он дал знак помрежу, который явно его ждал и придвинулся к микрофону.

– Натура. День, – прочел он из сценария. – Двухмоторный серебристый самолет летит над беспокойным океаном, земли не видно. Мэриен, голос за кадром.

– Я родилась странницей, – начала я, а через долю секунды сзади прозвучал усиленный двойник моего голоса. – Я скроена для земли, как морские птицы для волн.

* * *

Какую цепную реакцию мы с Редвудом запустили в ту грибную ночь у бассейна? Не ту, что я ожидала. Я спала в его кровати, но он ни разу не поцеловал меня. Посоветовал «кинуть кости», так как мы «слишком обдолбанные, чтобы куда-то ехать», кроме того, «в компании веселее», и предложил на выбор его кровать или гостевую комнату. Я решила, мне предлагается выбор между переспать или нет, и выбрала пересып. Но когда я сексуально вышла из ванной в его футболке, он уже спал. На рассвете мне почудилось, я проснулась, а он лежит, прижавшись ко мне сзади, но, наверное, то был все-таки сон, так как, когда я проснулась по-настоящему, он на кухне уже готовил на завтрак тако.

– По-моему, ты потрясающая, – сказал он, когда я уходила, и поцеловал меня под ухом, и черт его разберет, что оно должно было означать.

Может, проблема в том, что на деле мы находились не в начале, не запустили цепную реакцию, а вписались в уже действующую. Я старалась избавиться от Алексея, от чувства вины по отношению к Оливеру, в надежде, что Редвуд окажется ключом, который отопрет двери. Может, и он надеялся, что я стану чем-то столь же невероятным. Мы думаем, каждая новая романтическая перспектива, каждый новый возлюбленный – новое начало, но в действительности подлаживаемся под ветер. Каждую новую траекторию задает предыдущая, выстраивая через всю нашу жизнь ломаную, но непрерывную линию цепных реакций. Это была часть проблемы: я всегда просто реагировала, меня просто несло, я никогда не ставила конечной цели.

Вернувшись домой от Редвуда, я налила себе зеленого сока и прошла в кабинет, где за компьютером работала Августина. Она всегда производила такое впечатление, будто ее каждый день обманывают мужики, поэтому какой-то здравый смысл у нее, вероятно, имелся.

– Что значит, – спросила я, прислонившись к дверному косяку, – если проводишь ночь с парнем в одной кровати, но ничего не происходит, а когда ты уходишь, он целует тебя вот сюда, – я ткнула в шею, – и говорит, что ты потрясающая?

Она непроизвольно поморщилась, затем переделала лицо под задумчивое равнодушие.

– Вероятно, он полагает, что ты потрясающая.

– Ну да. – Я дважды стукнула по косяку, будто отпуская такси. – Спасибо.

– Не забудь про завтрашнее интервью! – крикнула Августина мне вслед.

Я легла в постель, посмотрела «Инстаграм» Алексея, потом «Инстаграм» жены Алексея, потом Оливера, потом бывшей жены Оливера, потом Джонса Коэна, потом прочесала всех, с кем спала. Не знаю, что я искала. Не селфи, не пляжи, не детей, не сэндвичи. Я с трудом продиралась через густые дымовые завесы. Может быть, искала ответа на вопрос, что мне искать.