Большой круг

Джеральдина провела Джейми наверх, а Мэриен осталась ждать на кухне. Она сидела за этим столом всего год назад, утром того дня, когда увидела расщелину. Джейми и Джеральдина отсутствовали дольше, чем она прикидывала. В доме стояла тишина; наверное, остальные постояльцы разошлись по делам. Мэриен посмотрела на часы, раздумывая, какое расстояние сможет сегодня пролететь от Ванкувера, где найти ночлег так, чтобы не сказать Баркли.

Шаги и смех. Скрип лестницы. Когда хозяйка с будущим постояльцем зашли на кухню, у обоих вид был светлее, бодрее прежнего, розовее.

– Нормально? – спросила Мэриен у Джейми.

– Дворец! – весело ответил он.

– Никого не водить. – Джеральдина, вдруг стряхнув задор, стала строгой. – Быть дома к полуночи. И никакого пьянства в доме.

– Хорошо, – ответил Джейми.

– Тогда иди разбери вещи, – велела Мэриен. – Я подожду тут.

Когда он ушел, Мэриен встала.

– Передадите ему, что я попрощалась? – спросила она у Джеральдины.

– Не останешься на ночь?

– Не могу. Меня ждет муж.

– Даже не выпьешь чаю?

– Не могу.

Джеральдина озабоченно посмотрела на нее, но озабоченность носила скорее практический, нежели сентиментальный характер.

– Почему мне нельзя было тебе ответить? У твоего брата какие-то неприятности? Если так, ты обязана мне сказать.

– Нет. Или, скажем, ничего такого, что не могла бы исправить смена обстановки.

– Неприятности у тебя?

– Это длинная история.

– И про что она?

Мэриен пошла к двери, Джеральдина за ней.

– В основном про мужа.

– Вот как.

Джеральдина кивнула, скривив рот, что, вероятно, означало некоторую осведомленность в вопросе о мужьях.

– Не люблю прощаться, – сказала Мэриен с порога. – Джейми знает. Не удивится.

– Я не против прощаний, – ответила Джеральдина. – Передам твое «пока».

Неполная история семейства Грейвз

1932–1935 гг.

В мае 1932 года Амелия Эрхарт на «Локхид Веге» летит из Ньюфаундленда в Северную Ирландию, одна. Первый одиночный перелет через Атлантику после Линдберга. Трудный, с грозой, он длится почти пятнадцать часов.

Крылья обмерзают. Аэроплан срывается в штопор и уходит вниз на три тысячи футов. Когда Амелии удается вернуть контроль, она низко над белыми гребнями волн. Она могла тогда пропасть, в холоде, где нет ни островов, ни атоллов, где и мечтать было бы невозможно вернуть ее в жизнь, где она стала бы жертвой катастрофы. Искали бы ее, а нашли бы только воду, как и произошло впоследствии. И наверное, она стала бы очередным погибшим пилотом, с мимолетной известностью, вскоре забытой, потерявшейся в погоне за мечтой.

Ночь в Хопуэлле (Нью-Джерси). Пустая детская люлька. На подоконнике записка с требованием выкупа. Исчез первенец, сын Чарлза Линдберга, двадцати месяцев от роду.

Шум, переполох. Буквы газетных заголовков максимального кегля. Все хотят принять участие в спасении. Даже Аль Капоне предлагает свою помощь из тюрьмы.

Через два с половиной месяца, после тысячи неверных шагов, после того как Линдберг выплачивает выкуп человеку, клянущемуся, что его сын жив-здоров и находится в несуществующей, как позже выяснится, лодке, уже разложившийся ребенок найден в четырех милях от отчего дома с раскроенным черепом. Он расстался с жизнью в ночь похищения. Линдберг хранит спокойствие – довольно странно, честно говоря. (Однажды, в порядке розыгрыша, он налил другу в кувшин керосин вместо воды и смотрел, как тот пьет. Линдберг смеялся до слез; друг попал в больницу.) Пилот, совершивший первый трансатлантический перелет, еще больше замыкается в себе, выглядывая изнутри в узкую щель, в просвет между занавесками. Жена Энн ни разу не видела, как он плачет.

Эми Джонсон, ставшая знаменитой после полета из Британии в Австралию, летит из Лондона в Кейптаун на «Де Хэвиленд Пус Моте», названном «Облаком пустыни», и побивает одиночный рекорд своего мужа, Джима Моллисона, пьяницы, нахала и неутомимого бабника, но отличного пилота. В свете полной луны барханы Сахары зыблются серебром.

В августе Баркли находит новое маточное кольцо Мэриен. В последнее время он входил в нее без прелюдий, как обязанное размножаться животное, но однажды ночью, пытаясь доставить удовольствие, заставить ее ответить ему, к чему привык, вставляет палец и чувствует резиновый край. Он бьет ее по лицу открытой ладонью, она в ответ – кулаком.

– Если ты еще раз залезешь в аэроплан, – говорит он, прикрыв ладонью слезящийся глаз, – я оболью его бензином и поднесу горящую спичку.

– Тогда я то же самое сделаю с собой.

– Не сделаешь.

– Уверен?

– Где ты его взяла?

Она не скажет. Золовка ей не союзник, но Мэриен ее не выдаст. Баркли бросает кольцо в огонь.