В письме Джейми благодарил Мэриен за Ванкувер. Ему лучше, пытался убедить он ее, темные чары дома Уоллеса спали. Выражал горькое сожаление по поводу того, как низко пал, в каком состоянии она его нашла. «Я дошел до того, что перестал понимать положение вещей». Джейми познакомился с группой местных художников из клуба «Щетина кабана», названного так, поскольку из кабаньей шерсти изготавливают некоторые кисти. Художники взяли несколько его картин на свою выставку, и одна продалась, не задорого. На выходных рисует портреты в городских парках, как в Сиэтле, а еще нашел работу на складе произведений искусства, а еще поместил объявление в газете, что дает уроки рисования. «Единственная ложка дегтя в бочке меда: ничего не знаю о тебе, не знаю, как ты». И, добавлял Джейми, они с Джеральдиной стали хорошими друзьями.
На самом деле Джейми влюблен. Точнее, не совсем. Он хочет быть влюблен, поскольку, вне всяких сомнений, охвачен страстью, а не любить первую женщину, с которой спит, для него оскорбительно, невежливо и даже непорядочно. Да и почему же не любить мягкое, податливое тело, которое ему позволено трогать руками, губами, лежать на нем, вторгаться в него? Почему не любить хорошую женщину, которая живет в этом теле, которая исключительно силой плоти наконец-то потеснила Сару Фэи из средоточия его мыслей? Нет причин не любить Джеральдину, и все-таки он ее не любит. Не вполне. Он, однако, привязан к ней и всякий раз, когда не находится в ее постели, испытывает острое желание туда вернуться.
В Миссуле, когда он «перестал понимать положение вещей», его мучило, что жизнь Сары Фэи продолжается без него, что она поступит в Вашингтонский университет, познакомится с юношей, выйдет за него замуж и будет жить так, как и жила бы, если бы он никогда не встретился на ее пути. В постели с Джеральдиной он испытывает смутное чувство победы, как будто в любви с другой женщиной получает некую абстрактную компенсацию. Но такое чувство еще более непорядочно, чем отсутствие любви, и Джейми пытается избавиться от него.
А Сару нужно забыть.
Джеральдина уверяет, ей тридцать, и он, наверное, верит. Что-то около того. Дом она получила в наследство от матери. Помимо Джейми, у нее три постояльца: пожилой учитель на пенсии, молодой человек, обучающийся на портного, и незамужняя женщина примерно возраста Джеральдины, работающая в какой-то конторе и всегда заговорщически подмигивающая Джейми. Он начинает осознавать свою привлекательность в глазах женщин. «Ты просто большой глоток воды», – сказала ему одна покупательница в рабочем комбинезоне, забиравшая крупный заказ – глину – со склада, где он работал, а когда Джейми спросил, что это значит, ответила: «В жаркий летний день самое оно». Позже он увидел ее на лекции, организованной клубом «Щетина кабана», заговорил. Ее звали Джудит Уэкслер. Скульптор.
Порой его тревожит, что Джеральдина, похоже, не всегда помнит, сколько ему лет – еще нет девятнадцати. А когда замечает в ее заботливых хлопотах материнские нотки, его тревожит, что она считает его всего-навсего ребенком.
Однако, рассуждает он, некоторое неудобство может быть частью любви.
Дорогой Джейми!
Пишу тебе из желтой осиновой рощи, куда пришла погулять, не имея ни намерения, ни ожиданий кого-либо встретить, вообще-то с целью побыть одна, и вдруг является Калеб собственной персоной. Он выследил меня тайком, как выслеживает лосей, но любезно не пристрелил. Мне нечего рассказывать, я живу хорошо. Баркли не дает мне летать, но я надеюсь, все изменится. Я должна надеяться. В любом случае, пожалуйста, не беспокойся за меня. Ты говорил с Уоллесом? Я говорила, и кажется, он в порядке. Рада, что ты не последовал за ним к врачу в Денвер. Полагаю, возможно начать все заново.
Пожалуйста, пиши, даже если мои ответы будут такими же безжизненными, как этот. Я сейчас не вполне в себе.
Сорвиголова Элинор Смит, подростком летавшая под нью-йоркскими мостами, в возрасте двадцати двух лет выходит замуж, оставляет авиацию и сходит со сцены. (То есть не летает до смерти мужа, последовавшей в 1956 году. Свой последний полет она совершит в 2001 году, в возрасте восьмидесяти девяти лет, за девять лет до смерти.)