Большой театр. Секреты колыбели русского балета от Екатерины II до наших дней

Однако и сам сюжет, словно взятый напрокат, стал карикатурой, как и дивертисмент, так что членам труппы Большого было сложно выступать с полной отдачей. Несмотря на сложности, они поработали на славу в постановке 1982 года, и на следующий год балет был показан на советском телевидении, а затем отправился на гастроли в 1987 году. «Невозможно не восхищаться артистами Большого и самим театром, — заключили репортеры Los Angeles Times. — Они мастерски продают свое искусство». Затем следовало несколько едких ремарок по поводу самого танца: «Труппа ведет себя неестественно, много жестикулирует, чванится, кружится и кривляется в неотразимом танце, соединившем точность ракетостроения и московскую страстность. Танцовщики второго плана, особенно Станислав Часов в роли невротичного конферансье ночного клуба, выглядят так, будто на кону их жизнь. Ведущим молодым артистам удалось показать собственные умения и усердие, даже несмотря на изматывающее и унизительное давление»[857].

Постановка ознаменовала конец эпохи не только Григоровича, но и всего Советского Союза. Через 6 дней после премьеры Брежнев умер, и с ним канула в небытие мягкая версия сталинизма, определявшая направление его политики. К концу жизни генсека его грудь скрылась за бесчисленными орденами, символами власти. СССР тащился вперед, уровень жизни был низким, но стабильным, с гарантией медицинского обслуживания и пенсий, диссиденты терпели притеснения, прошлое и будущее сменились вечным настоящим. «Это было навсегда, пока не кончилось», — как гласит название одной из книг о брежневском застое[858].

Плисецкая отказалась терпеть происходившее, посвятив последние годы в Большом реализации собственных творческих проектов. Она создала два камерных балета на музыку Родиона Щедрина, не требующих особых ресурсов или большого количества артистов. Оба представления основывались на текстах Антона Чехова и впервые объединили танец и произведения писателя. Как и предполагалось, процесс оказался напряженным, поскольку Григорович подверг ее остракизму. Чулаки и главные руководители Большого театра, пришедшие вслед за ним (включая Григория Иванова, занимавшего пост с 1976 по 1979 годы), также объявили балерине негласный бойкот. Она была вынуждена либо искать другую сцену, либо отстаивать себя перед министром культуры Петром Демичевым.

Плисецкая выбрала второй вариант и получила поддержку. Без сомнений, ее муж использовал собственный авторитет в качестве председателя Союза композиторов СССР. Итак, ее балеты появились на сцене Большого в 1980 и 1985 годах.

Первый балет «Чайка» был метатеатральным. В пьесе фигурируют актер, актриса и двое писателей. Сюжет повествует о постановке домашнего спектакля и полон отсылок к скандальной премьере чеховской пьесы в 1896 году. Следующая постановка Плисецкой «Дама с собачкой» оказалась более скромной. Премьера прошла в день 60-летнего юбилея балерины. Рассказ строится вокруг диалога между скромной провинциальной женщиной из приморского пансионата и неожиданно влюбившегося в нее москвича. Балет напоминает «Дон Жуана», но без эротических ноток и экзотических мотивов. Несмотря на это, спектакль выглядел достаточно «натуралистично», что неприятно удивило советских телезрителей, считавших, что детям нельзя смотреть на героиню, вступающую в отношения с мужчиной в два раза младше ее[859]. Оба артиста явно обладали огромной выдержкой, ведь они сыграли роли замужней дамы и женатого мужчины, страдавших от несчастливого брака и нашедших радость в любви друг к другу. Он задумчиво глядит на закат, мрачный и измученный, она смотрит на последние лучи солнца, застыв, как символичный айсберг.

Невозможно было вообразить на сцене Большого что-либо, столь отличное от «Спартака». Адаптация Чехова понравилась многим театралам. Драма проявлялась в жестах, в сдержанных па, в то время как октава переходит на полутакт. Техническая простота балета идеально подходила к размеренности буржуазных трагедий Чехова, но также очевидно знаменовала убывающие силы Плисецкой. Она больше не могла выступать в партиях легкомысленных девушек или заколдованных принцесс, но собственные постановки позволяли ей выходить на подмостки вплоть до пенсии. В молодости балерине казалось, что она может объехать весь свет, преодолевая время и пространство, но с течением времени вселенная уменьшилась до абстрактной точки.