Большой вальс

Антония не слишком огорчилась проблемам жениха — светские тусовки и компания знаменитостей её теперь вообще не волновали. Феликс несколько удивился желанию невесты уйти от дел, но согласился, решив, наверно, что духу покойной матушки такая домовитая невестка понравится больше. А вот как будут обстоять дела с «внуком»? Антония с каким-то злорадством представила физиономию Феликса после того, как она сообщит ему о Готтле. Конечно, он станет уверять, что «очень рад», а глаза будут растерянно бегать… Ничего себе — сюрприз для человека, дорожащего представительной компанией на званом ужине! К тому же, Идея Виктории о двойной свадьбе на Острове ей нравилась куда больше затеваемого Картье в Париже спектакля. Кажется, она потеряла вкус к экстравагантным поступкам и шумихе, готовясь к новой роли «обывательницы». Да и на Острове куда уютнее!

Антония рассеянно переставляла книги на полке — французская, русская классика, специальная литература по социологии, подборка журналов и вот какая-то объемная коробка со знакомой монограммой Алисы на крышке. «Что за подарок преподнесла маман Тори?» — подумала она, открывая коробку. Стопки писем, аккуратно сложенные, адресованные на остров Антонии Браун. «Это ещё что такое?» — Тони развернула листки, исписанные стихами. — «А, милый наш поэт! Сколько излияний, какая творческая активность и завидное постоянство — вероятно, еженедельные отчеты за целых пять лет! Безнадежная любовь!.. А она-то даже не догадывалась, не замечала его. Хм, странно… Может, это как раз и был её истинный рыцарь? Не-ет. Уж если выбирать, то лучше сумасшедшего южного принца. Потрясающе красив и такая отличная школа в любовных делах — ещё бы — специально обученный гарем с 16 лет! К двадцати при известном усердии можно стать настоящим профессором, конечно, при наличии способностей. А способности у Бейлима есть, да куда там — талант!»

Антония прильнула к зеркалу, с удовлетворением установив, что выглядит ничуть не хуже Виктории, а значит — просто потрясающе. Мысль о том, что рано хоронить себя в кастрюлях и пеленках прокралась исподволь. А что, если просто-напросто стать истой парижанкой? Дома Картье, в остальное время — принц, сын с няньками и вокруг — толпы поклонников… Как же не хватало ей все это время Артура! Артур, милый Артур — подружка-наперсница, отец и адвокат одновременно… Несправедливо распорядилась с тобой судьба… Тони с ужасом представляла, что переживает Шнайдер, взваливший на себя груз двойного преступления: вину в гибели Юлии и убийство отца Тони! Кассио здорово «подставил» его, толкнув на этот шаг. Который раз она подумала о том, что Шнайдера, по всей видимости, нет в живых. Пополнил списки неопознанных трупов, вылавливаемых из рек или найденных где-нибудь на городских задворках… Хотя бы успеть шепнуть ему на прощание, что не винит ни в чем и прощает. Прощает, как, должно быть, простила и витающая на небесах Юлия.

«Бедный Артур, тобой сыграла, как пешкой, опытная и безжалостная рука». — Думала Тони. — «Прости, если взираешь откуда-то, что твоя „голубка“ неудачным объектом для проявления мужества». — Антония лежала поперек кровати, пристально глядя в потолок, будто именно там должен был появиться печальный лик Артура.

…Вечером позвонил Жан-Поль. Голос встревоженный, охрипший, по-видимому, говорит из автомата — шум поездов перебивает сбивчивую речь.

— Тори, нам надо срочно увидеться. Плохие новости. Жду. — И продиктовал адрес.

Сердце оборвалось, руки задрожали — Антония и подозревала, что так всерьез воспримет неудачу Виктории. Что же случилось? Может, и впрямь не зря болтают о русской мафии? Да ещё эти нелепые связи с братом Бейлимом… Она мгновенно оделась и через пять минут летела в такси в мрачный район рабочего пригорода.

Маленькие стандартные домики уже спали. Работяги ложатся рано — лишь кое-где ещё смотрели телевизор, выпуская на улицу через открытое окно бубнящие голоса какого-то телесериала. На мотоциклах пронеслось шумное стадо юнцов в черной коже, пропел Майкл Джексон из ярко освещенного углового кафе. Таксист остановился в условленном месте, оказавшемся полутемным сквером, переходящим в пустырь и, получив деньги, уехал. Антония опасливо оглянулась. Никого. Почему-то ярко вспыхнул в памяти давнишний эпизод, который она тщетно пыталась забыть — тот маленький французский городок, где мускулистый пьяный подонок едва не изнасиловал её в чужом темном саду… Антония зябко вздрогнула, вспомнив прикосновение цепких жестких рук запах перегара, выдыхаемого в лицо…

Чья-то ладонь плотно зажала ей рот. Подкравшийся сзади человек ловко вывернул локти и шепнул: «Не пикни!». В ребро ткнулось что-то острое очевидно, не карандаш. Она попыталась вырваться, охваченная животным ужасом, но кто-то схватил её за ноги, подбив колени и повалил на землю. Их было двое — ловких, сильных и абсолютно трезвых. Они работали молча, оттаскивая девушку в кусты, подальше от слабеньких фонарей. Хрустели ветками, тащили по камням, бросили, переводя дух.