Большущий

– Дамы и господа! Перед вами изысканнейшая штучка! Она призвана не только ублажить утробу, но и стать праздником для глаз. Так что, ребята, если предыдущий лот показался вам слишком роскошным, то этот уж точно будет в самый раз. Если же еды вдруг окажется недостаточно, вы сможете перевязать ленточкой волосы вашей дамы, а веточку использовать как бутоньерку. Просто красота! Да, просто красота! Кроме того, вы получите к ужину и саму даму. Но понятно, что такую коробочку собрала не деревенская девушка, о нет! Сразу ясно, что эта девушка городская! Кто же она? Кто же принес такую элегантную коробочку с ужином на двоих? – Он вновь с важным видом внимательно посмотрел на коробку и добавил, как будто поразмыслив: – Если вы, конечно, не особенно голодны. Кто же?

Кривляясь, Омс начал оглядываться по сторонам. Щеки Селины стали такого же цвета, что и платье. Глаза широко раскрылись и потемнели от усилия загнать назад наворачивающуюся горячую муть. Зачем только она поднялась на этот несчастный ящик из-под мыла? Зачем пришла на этот отвратительный вечер? Зачем вообще приехала в Верхнюю Прерию? Зачем…

– Мисс Селина Пик, вот кто это! Мисс Се-ли-на Пик!

Сотня круглых, как воздушные шары, лиц повернулась к ней, словно кто-то дернул их за веревочку, а она стояла на ящике у всех на виду. Ей показалось, что эти лица как будто плывут ей навстречу. И Селина выставила вперед руку, чтобы их оттолкнуть.

– Кто сколько предложит? Кто сколько предложит за этот милый ужин на один зуб, джентльмены? Называйте цену, друзья!

– Пять центов! – подал голос старый Йоханнес Амбюл и усмехнулся.

Хихикающий зал перешел на гогот. Где-то внизу живота Селина почувствовала тошноту. Сквозь туман в глазах она видела лицо вдовы уже не грустное, а улыбающееся. Увидела милую черноволосую головку Рульфа. В его лице чувствовалась решимость, как у взрослого мужчины. Он шел к ней или пытался дойти, но маленькому мальчику трудно было пробиться сквозь толпу высоких и крепких людей. Селина потеряла его из виду. Как жарко! Как жарко… Чья-то рука обхватила ее за талию. Кто-то поднялся на ящик и встал рядом, чуть покачиваясь и слегка прижавшись к ней для поддержки. Первюс де Йонг. Теперь ее голова оказалась вровень с его могучим плечом. Они стояли рядом в дверном проеме на ящике из-под мыла, и все это видели.

– Пять центов дают за этот милый малюсенький ужин, собственноручно собранный учительницей. Пять центов! Пять…

– Один доллар!

Первюс де Йонг.

Лица-шарики вдруг сдулись, словно их кто-то проткнул. От изумления Верхняя Прерия разинула рот, да так его и не закрыла. Теперь Селина уже не была обыкновенной девушкой. Она высоко подняла голову, и ее темные волосы стали еще красивее по контрасту со светлой копной стоявшего рядом человека. Покупка красного кашемирового платья наконец оправдалась.

– И десять центов! – крякнул старина Йоханнес Амбюл, глядя на Селину слезящимися глазами.

В лице Адама Омса шла явная борьба между актерским искусством и природным ехидством. И искусство победило. Аукционист одержал верх над человеком. Ему было неизвестно понятие «психология толпы», но хватало артистического чутья, чтобы осознать, что в этом зале с людьми происходит нечто таинственное и удивительное, что маленькая белая коробочка превратилась из предмета презренного и смехотворного в объект ценный, красивый и бесконечно желанный. Теперь он и сам смотрел на нее, замерев от восторга.

– Доллар и десять центов дают за эту коробочку, перевязанную ленточкой в тон платья девушки, которая ее принесла. Джентльмены, вы получите ленточку, ужин и девушку! И за все это всего один доллар и десять центов. Джентльмены! Джентльмены! Помните! Это не просто еда. Это картина! Приятная глазу. Кто даст больше? Один доллар и…

– Еще пять центов!

Баренд де Ро с окраин Нижней Прерии. Рослый молодой голландец, Бром Бонс [8] округи. Алтье Хюф, обидевшись на его холодность, назло вышла замуж за другого. Говорили, что по нему сохла Корнелия Винке, признанная красавица Нового Гарлема. Привезя на рынок телегу овощей, он всю ночь при свете газовых фонарей играл в карты прямо в телеге, и окрестным уличным девицам так и не удалось добиться его внимания. Парень был почти двухметрового роста, его загорелое лицо сияло над толпой, как полная луна. Веселые, озорные глаза смеялись над Первюсом де Йонгом и предложенным долларом.

– Полтора доллара!

Высокий, звонкий голос. Голос мальчика. Это Рульф.

– О нет! – воскликнула Селина.

Но в общей суматохе никто ее не услышал. Однажды Рульф признался ей, что за три года скопил три доллара и пятьдесят центов. За пять можно будет купить набор инструментов, о чем он мечтал последние несколько месяцев. Селина заметила, как изумление в лице Класа Пола быстро сменилось гневом. И как Мартье Пол сразу дотронулась до руки мужа, чтобы его успокоить.

– Два доллара! – Первюс де Йонг.

– Два, два, два, два! – это Адам Омс в исступлении от накалившейся атмосферы аукциона.

– И десять центов, – осторожное предложение от Йоханнеса Амбюла.

– Два и четвертак, – Баренд де Ро.

– Два пятьдесят! – Первюс де Йонг.