Большущий

После визита Селины Этелинда Куинн выдала свое экспертное заключение:

– Слушайте, у нее пороху в десять раз больше, чем у Ледышки. Мне она понравилась. Видели эту кошмарную шляпу? Но, согласитесь, она не выглядит в ней смешно. Любую другую в таком наряде засмеют, но только не ее. Ее уважаешь, что бы она ни надела. Даже не знаю… В ней есть то, что я назвала бы аурой. Это круче, чем стиль. И с ней приятно общаться. Сказала, что я очаровательная крошка, представляете! И в этом она права. Конечно, я очаровательная крошка!

– Возьмите письмо, мисс Куинн, – через полчаса попросил Дирк в полном неведении о произошедшем.

Это жаркое пламя женственности так ни разу и не обожгло Дирка. Паула, барышни северного побережья, благовоспитанные деловые женщины и женщины, владевшие какой-то профессией, с которыми он иногда встречался по делам компании, соблазнительные нимфочки в его собственной конторе, – все они пытались подманить его нежным благоуханием лукавого кокетства. Он же, бесстрастный и холодный, шел мимо них своей дорогой. Возможно, дело было в его столь неожиданном успехе и спокойном желании добиться большего. Ибо Дирк теперь действительно считался человеком успешным даже в блистательном вихре чикагских финансовых метеоров. Мамаши северного Чикаго смотрели с уважением на его доходы, карьеру и возможное будущее, строя собственные коварные планы. Маленькая аккуратная стопка принесенных с почтой приглашений всегда лежала на маленькой элегантной полочке в маленькой элегантной квартире, в которой прислуживал маленький элегантный япончик и которая была расположена на элегантной улице северного Чикаго рядом (но не слишком рядом) с озером, куда из окон этой квартиры открывался прекрасный вид.

Обставить квартиру помогла Паула. Вместе с Дирком они обратились к специалистам по оформлению интерьеров. «Но ты должен следовать и собственному вкусу, – сказала Паула, – чтобы придать жилищу индивидуальность». В основном в квартире стояла итальянская мебель. Темный дуб или орех. Все массивное, однако маловыразительное. Длинные резные столы, на которых даже пепельница казалась украшением. Большие кресла, довольно просторные, чтобы в них можно было развалиться, однако отдохнуть почему-то не получалось. Тусклые серебряные подсвечники, драпировки, сардонический лик Данте, ухмыляющийся вам с изысканного шкафчика. Книг было немного. Маленькая прихожая, большая гостиная, спальня, столовая, кухня и каморка для японца. Дирк проводил здесь мало времени. Иногда по несколько дней кряду он не садился в кресло в гостиной, используя эту комнату, только чтобы пробежать через нее в спальню и переодеться из делового костюма в вечерний. Поднимаясь все выше и выше, он носился как белка в колесе. Контора, квартира, ужин, танцы, снова контора… Контакты однообразные и немногочисленные. Его большая роскошная контора находилась в большом роскошном здании на Ласалл-стрит. Он ездил на автомобиле по бульварам туда и обратно. Светские встречи происходили на севере Чикаго. Ласалл-стрит ограничивала его передвижения на западе, озеро Мичиган – на востоке, Джексон-бульвар – на юге и Лейк-Форест – на севере. О других районах города он знал не больше, чем человек, живущий в тысяче миль оттуда. Могучий, ревущий, душный, предприимчивый, вопящий, великолепный, стальной гигант Чикаго оставался ему неведом.

В оформлении квартиры Дирка Селина не участвовала. Когда все было закончено, он, довольный, пригласил ее посмотреть.

– Ну, – сказал он, – как тебе квартира, мама?

Селина стояла в центре комнаты – маленькая простая женщина посреди массивных и мрачных резных столов, кресел, комодов. В уголках ее губ промелькнула едва заметная улыбка.

– По-моему, здесь уютно, как в соборе.

Случалось, Селина пыталась что-то доказывать сыну, но в последнее время, как ни странно, предпочитала молчать. Она больше не спрашивала его об обстановке в домах, где он бывал (в итальянских виллах на Огайо-стрит), или об экзотических блюдах, которыми его угощали на роскошных ужинах. Ее ферма процветала. Огромные сталелитейные заводы на юге постепенно подкрадывались к ней все ближе, но еще не наступили своей железной пятой на зеленые плодородные акры. Селина стала весьма известной благодаря качеству своей продукции – и овощей, и скота. В меню отелей «Блэкстоун» и «Дрейк» вы могли увидеть «спаржу де Йонг». Иногда знакомые Дирка подтрунивали над ним по этому поводу, и он не всегда признавался, что сходство фамилий неслучайное.

– Дирк, похоже, ты больше ни с кем не встречаешься, кроме одних и тех же людей, – говорила ему Селина, хотя, надо сказать, упрекала она его нечасто. – Ты не видишь жизнь во всей полноте. Тебе бы стоило проявить обыкновенное любопытство – к людям и событиям в окружающем мире. Ко всяким людям и всяким событиям. А ты вращаешься в очень узком кругу и не выходишь за его пределы.

– Нет времени. Не могу себе позволить тратить зря время.

– Ты не можешь себе позволить не тратить.