Бонни and Клайд (СИ)

— Нет, ну вот ты скажи, ты кто такой? — настаивал Саша. Швейцар, уже порядком подмерзший в ожидании выхода последних гостей, сделал стойку, моментально оценив платежеспособность клиентов. Конечно, такие вот загульные гости порядком удлиняли его рабочий день, точнее, ночь. Зато от них перепадали и самые сладкие чаевые. Он сложил брови домиком и услужливо поклонился, забыв о холоде. — Сань, я же ариец, — взяв Сашу за пуговицу пиджака, доказывал Фара. — Ага, иранский, — ржал Саша. — Да, настоящий иранский ариец, — согласился Фара. — Клянусь мамой, мы же с тобой арийские братья! — воскликнул Саша. — Ну да. Характер нордический. Голубоглазый, светловолосый.

И они заржали уже хором, радостно, как малые дети. Саша не забыл достать из бумажника и вручить привратнику сторублевку. Тот, взглянув на купюру, умудрился одновременно отдать честь и сделать книксен, что еще больше развеселило друзей.

— Заходите, — напутствовал их швейцар. — Обязательно зайдем, — успокоил его Саша. — Я здесь жить буду! — с пьяной уверенностью добавил Фара. Уверенно покачиваясь, Саша направился к машине, на ходу доставая ключи. — Стой, стой! На машине не надо! — попытался образумить его Фара. — Я ее не брошу, — упрямо твердил Саша. — Она же железная, — увещевал Фара. — Стоит себе и стоит. Никто ее не украдет. Сейчас поймаем машину… Но Саша не хотел ничего слушать. Его несло. Ему хотелось куда-то ехать, мчаться, вперед, дальше, не разбирая дороги. И словно по волшебству вдруг прямо рядом с ними материализовалась белая лошадь. На самом-то деле никакого волшебства — две девчонки, рыженькая и беленькая, из уголка Дурова уже давно подрабатывали здесь экзотическим извозом. Себе на молочко или, скорее, пиво, лошадке — на овес и сено. Сегодня, правда, они что-то припозднились. — Фарик, не может быть! — прижимая щеку к теплой лошадиной морде, воскликнул Саша. — Это знак судьбы! Можно прокатиться? — Пятьдесят, — окинув его оценивающим взглядом, определила таксу рыженькая. — На, держи сто! — Саша достал купюру. — Что-то дороговато за такую клячу, — проворчал Фара. — Как его там, у Дон-Кихота? Типичный Росинант. — Фара похлопал коня по напряженной шее. — Я буду всадник без башни! — гордо ответил Саша, перехватывая поводья у рыженькой. — Ты будешь, всадник Апокалипсиса! — торжественно и мрачно провозгласил Фара. Саша, не без труда вставив ногу в стремя, перевалился в седло и тронул поводья — «Росинант» лишь вяло переступил ногами. И только когда Саша дал ему каблуками под ребра, он вспомнил молодость и взял с места в карьер. Фара с гордостью проводил взглядом друга, вскоре скрывшегося в перспективе Неглинки. Спустя час Саша все еще не появлялся. Протрезвевший Фара сидел в «мерседесе», не зная, что предпринять. Уже в который раз к нему приставали девчонки, готовые, кажется, уже расплакаться: — Ну, где его носит? Фара, не глядя, сунул рыженькой очередную купюру: — На, иди пива купи. — Да не лезет уже ваше пиво! — недовольно пробурчала та, но от денежки, впрочем, не отказалась. Саша же был в это время уже далеко. И мыслями, и буквально. Выжав из коняги все, на что тот был способен, Белый за этот час добрался до самого Битцевского лесопарка. Для этого ему пришлось проскакать через Манежку мимо Кремля, пересечь Москву-реку по Большому Каменному мосту, добраться до Гагаринской площади, а там двигаться уже почти по прямой — по Профсоюзной, а потом — дворами до самого лесопарка. В Битце они перешли на медленный шаг. Весь хмель из Саши вылетел, зато невеселым мыслям в голове стало просторно.

Варя, упрямо курящая сигарету возле ресторана, перед тем как уехать домой, так и стояла у него прямо перед его глазами.

— Я буду к утру, маленькая. Езжай домой отдохни. — Хорошо. Пока — и до озноба холодный взгляд говорящий «Мне всё ровно, во сколько ты будешь»

Лес, настоящий Битцевский лес просыпался. Было тихо-тихо, даже цоканье «Росинанта» не было слышно — трава глушила звук. Лишь мерное дыхание коня немного нарушало, впрочем, вполне гармонично, тишину просыпающегося леса. Саша старался дышать в ритм с животным. Сейчас они были единым целым. Они выехали к речке Чертановке, больше похожей на ручей. Остановив коня на мостике, Саша долго смотрел в воду.

Злость совсем вышла из него, выветрилась вместе с алкоголем. Он смотрел, как туман, поднимаясь от воды, клубится и тает в воздухе. Этот речной туман смешивался с паром от боков усталой лошади. Эх, Варя, Варя… Саша пристально смотрел на воду, словно надеясь прочесть в ней свою судьбу. Но это была просто вода. А, собственно, что произошло-то? Ну не хочет она жить в квартире подаренной друзьями, причем по понятным причинам. Господи да купит он ей хоть сто таких квартир. Главное что они любят друг друга. А квартира… Квартира дело наживное. У них будет все, и ребёнок обязательно будет, в этом Белов был уверен.