Бонни and Клайд (СИ)

С утра пораньше он позвонил генералу Чуйкову и договорился о встрече. Надо было срочно нейтрализовать зревшее уголовное дело против Белова. Прихватив для верности несколько оперативок на капитана Каверина, Введенский многое добавил и на словах. Слава богу, было что добавлять, в конторских разработках компромата на Каверина было выше крыши. — На кого угодно мог подумать, только не на него, — сокрушенно потирал лысину Петр Ильич. — Пять лет вместе работаем… Огромные надежды возлагал на него… Один из лучших офицеров — и в криминале запачкаться… — Причем — впрямую, — смакуя коньяк, усугубил ситуацию опытный Введенский, похожий сейчас на библейского змия-искусителя. — Причем он не сошка-участковый, многим честным людям может жизнь испортить. Этим-то, — закатил он глаза к потолку, намекая на высшее начальство, — звания и заслуги до лампочки, найдут виноватого, проведут показательную чистку руководящих кадров… Генерал тяжело вздохнул и расстегнул воротник кителя. Но воздуха все равно не хватало. Ему всего-то пару лет оставалось дотянуть до пенсии, а тут — такая подстава! Как назло, зазвонил еще и телефон спецсвязи. Взяв трубку, генерал Чуйков вытянулся по стойке смирно: — Да, товарищ министр… Есть, товарищ министр!.. Игорь Леонидович Введенский лишь посмеивался в свою рюмку. Такая уж у него была работа.

Володя Каверин сегодня имел право быть счастливым. Собранных им документов вполне хватало для того, чтобы генерал, не задумываясь, подписал ордер на арест Белова. Сам ордер он подготовил, можно сказать, с любовью, собственноручно. — У себя? — скорее для формы поинтересовался он у секретарши, прекрасно зная, что генерал его ждет. Что подтвердила и секретарша: — Он только что вас спрашивал. Злой… — протянула она участливо. — Сейчас развеселю, — не очень-то поверил в генеральскую злость Каверин. Для кого злой, а для кого и отец родной. Каверин молодцевато расправил плечи, открывая дверь в кабинет. Позабыв поздороваться, так его распирало, Каверин начал прямо с порога: — Ну, Петр Ильич, висяк-то я размотал… Труп — дело рук преступной группировки Белова. – Приблизившись к огромному генеральскому столу, он, как козырного туза, выложил перед Чуйковым ордер. — Есть факты, доказательства. Ордер подпишите. Петр Ильич ордер взял в руки, внимательно прочитал его и, вместо того чтобы поставить на нем свой размашистый автограф, бросил бумагу в нижний ящик своего безразмерного стола. Челюсть Каверина начала медленно отвисать: он ровным счетом ничего не мог понять из того, что происходило. Между тем физиономия генерала Чуйкова приобретала несвойственный ей алый оттенок. — Белов, говоришь? — генеральская шея багровела прямо на глазах. — Ну-ну… — Он стал медленно подниматься из-за стола и заговорил с уже едва сдерживаемым бешенством. — Ты, Владимир Евгеньевич, знаком с Артуром Лапшиным, предпринимателем? — Да знаком, ясный перец! Вот и заява от него, — он стал доставать из папки заявление, подписанное Артуром. — А что стряслось-то? Чуйков побагровел теперь весь — от кончиков ушей до лысой макушки. Он несколько раз вздохнул, все еще пытаясь сдержать ярость, но это было уже выше его сил. Он заорал так, что задрожала люстра и жалобно подпрыгнули чернильницы, когда генерал со всего маху опустил кулак на дубовую столешницу. Генеральский кабинет слышал, конечно, многое, но такой отборный мат, скорее всего, прозвучал здесь впервые. — Ты что, подлец, совсем?!. А из-за тебя и меня!.. В общем, бумагу генерал подписал размашисто. Только это был не ордер на арест Белова, а приказ об увольнении капитана Каверина В.Е. из рядов доблестной советской милиции…

Каверин был пьян, что называется, в задницу. Пить он начал сразу, через двадцать метров от Управления, в ближайшей забегаловке. По дороге домой он перехватил по сто грамм еще в паре мест. Но, понимая, что коктейль из злобы и алкоголя может сыграть с ним дрянную шутку, собрал остатки воли в кулак и — через гастроном, естественно, — отправился домой, к Светке. Пусть и стерва, но все же жена. Родная.