Бонжур, Антуан !

- Одну минуту, мадам, - неудержимо начал я, доставая бумажник. - Вот! Взгляните на это. - Я поднес карточку к ее лицу. - Жермен Марке делала визит в Марш-ан-Фамен. Вы надеялись, мадам, что мы не найдем Альфреда. Но мы его нашли.

Жермен продолжала смотреть на меня с гордым недоумением, но, видно, то, что было написано на моем лице, говорило ей больше, чем мои слова. Она поняла! Лицо ее сделалось жалким и старым.

- Не понимаю, о чем вы говорите, - пробормотала она, стараясь сохранить остатки своей надменности.

- Ты ездила в Марш? Зачем? - удивилась Николь.

- Сейчас вы поймете, мадам. И ты, Николь, узнаешь то, что хотела узнать. Здесь все написано. Сезам, откройся! - Я поднял карточку над головой и клятвенно произнес: - Отец писал это перед смертью. Понимаете? Борис писал про Жермен. Небольшой "презент" пур мадам, для вас, Жермен. Но он стоит многого. Больше двадцати лет об этом никто не знал, теперь мертвый Альфред передал мне карточку, и завтра об этом узнает вся Бельгия. Здесь написано все!

Николь бросилась ко мне:

- Там написано про меня, да?

- Сейчас я все скажу, - торопился я. - Сначала я хотел проверить и уточнить, но раз она отрекается, я скажу сам. Вот что отец написал: "Жермен Марке предательница", - я с наслаждением бросал слова в ее испуганно окаменевшее лицо. - А, вы не понимаете? Но я могу сказать и так, что вы поймете... Сейчас вы узнаете, сейчас. Диксионер, сестренка? - Николь с готовностью схватила словарь, наши руки неловко столкнулись, и словарь выпал, завалившись под стол. Я нырнул за ним, судорожно листал страницы, стоя на коленях, потому что у меня уже не оставалось времени. Боже, сколько слов придумали люди, чтобы оградить себя от правды. А мне необходимо одно-единственное слово, только оно и существует на свете: предчувствие, не то, предсказание, предикат, предбанник, не то, не то, кто же мог знать, что мне придется учить такие слова, вот оно - предать!

Но в словаре уже не стало нужды. Дверь распахнулась, в комнату вошел Антуан, из-за его спины выглядывало любопытствующее лицо Ивана. Я так увлекся, что даже не слышал, как подъехала машина. Тем лучше - сейчас при них скажу.

Антуан с удивлением поздоровался с Жермен. Та несколько смутилась, но все же попыталась ответить с достоинством. Николь сделала реверанс.

Иван уставился на меня:

- Что ты делаешь под столом?

- Ищу справедливость, Иван, - отвечал я сконфуженно. - Но ее не оказалось и там. Это Николь, познакомьтесь.

Николь улыбнулась и снова сделала кокетливый реверанс перед Иваном.

- Привез к себе свою бельгийскую невесту? - неуклюже пошутил Иван.

- На большее твоя фантазия не способна? Сейчас все узнаешь. Читай! - я протянул ему карточку.

Но Иван и бровью не повел.

- Слышал от Антуана, - бросил он, - это надо еще проверять.

Антуан уже безмятежно разговаривал с женщинами, изредка бросая на меня пытливые взгляды.

- Внимание. Атансьон, - выкликнул я устало. - Кончайте разводить китайские церемонии, мы не на королевском приеме. У нас есть дела поважнее. Иван, сейчас же скажи Николь, что ее мать предала нашего отца и виновна в его смерти.

- Почему ты говоришь "нашего отца"? - удивился Иван. - Я не могу так переводить.

- Да разве в этом дело? - я лишь рукой потерянно махнул. - Неужто ты не понимаешь: предала, предала. Вот она перед тобой сидит.

- Ты говоришь серьезные слова, - настаивал Иван. - Я хочу переводить точно. Так я только помешаю своей родине.

Николь смотрела на меня с тревогой и надеждой, пытаясь понять наш разговор. Я нагнулся, поднял словарь, который так и остался лежать раскрытым, и захлопнул его.

- Ну разумеется, Иван, - только и сказал я. - Не бойся! Моя родина выдержит, когда узнает, что Николь мне сестра. Ля соёр. Или тебе по-китайски сказать, чтобы ты понял?

- Николь ля соёр, - подтвердила Николь.

- Сейчас я проверю, - Иван невозмутимо отвернулся от меня и перешел на французский.

Разговором правил Антуан: удерживал порывающегося Ивана, терпеливо втолковывал, обращаясь к Жермен, мягко улыбался Николь. Мне он сделал выразительный жест, призывая к терпению. Жермен, конечно, темнила. Антуан внимательно слушал. Николь не верила матери и порывалась вмешаться. Даже Сюзанна, расставив посуду, молвила слово, пытаясь убедить Жермен. Иван сокрушенно качал головой.

А Жермен все отрицала.

- Кончай, Иван, - перебил я, не выдержав. - Брат, сестра - сейчас это дело десятое. Ты лучше записку прочти: пусть она узнает, кто она есть. Только ты Николь это скажи, а я на них посмотрю, на обеих.

- Я не могу так для тебя переводить, - настаивал Иван.

- Ты на кого работаешь? - я изумился. - На них или на свою родину ты работаешь? Здесь же черным по белому написано...

Жермен замолчала и слушала наш разговор.

- Ты не знаешь ихних законов, - ответил Иван. - Если ты скажешь, и это будет неправда, Жермен будет писать на тебя в суд. Она сделает тебе сатисфаксьон и спрячет тебя в тюрьму.

Я невесело усмехнулся: