Бонжур, Антуан !

- Хорошие перспективочки ты мне сулишь, о Иван, закованный в капиталистические цепи. То сватаешь меня хозяином бистро, то в тюрьму запрятать грозишь. Давай, Иван, трудись. А то, что отец здесь написал, тебе плевать, это же не твой отец.

- А как попала визитная карта к Альфреду, ты знаешь?

- Спроси что-нибудь полегче. Альфред сам и взял ее у отца, когда тот был убит.

- Напрасно ты так рассуждаешь, - желчно произнес Иван. - А где та карта лежала?

- Один-ноль в твою пользу, Иван, - льстиво признался я. - Гордись, Шульга. Нашел конверт на полу кабины? Ты крупный следопыт. - Николь подошла ко мне и стала за спиной. Я облегченно взял ее руку. - Не тревожься за меня, сестренка, кажется, мы обойдемся без сатисфакции.

- Пожалуйста, мы от тебя ничего не скрываем, - с торжеством продолжал Иван. - Конверт нашел Антуан. Он не будет его прятать от тебя.

- Остается взглянуть на штемпель. Значит, ты считаешь...

- Я с вами не ездил, - уязвленно перебил Иван. - Это Антуан так считает. А я с ним лишь говорил, когда мы сюда ехали.

Антуан достал из пиджака конверт. Штемпель в самом деле поблек от времени, но разобрать его все же можно было. Я вгляделся: 15 марта 1947 года. В какой же шкатулке почти два года беспросветно таилась отцовская записка? И как стремительно она выскочила на свет - через два дня после смерти Альфреда.

Подходящую загадку задал мне Антуан.

- Что это за конверт? - спросила Николь, настороженно отступая от меня. - Ты что-то скрываешь от меня? Я должна знать.

- Сейчас Антуан тебе все объяснит. Слушай его, Николетт.

Жермен уже не хорохорилась и сидела притихнув. Она поняла: происходит нечто серьезное, и она имеет к этому прямое отношение.

Антуан начал. Иван великодушно переводил на своем языке:

- Эту карту писал Борис, но попала она в чужой адрес. Помнишь, Антуан говорил на мосту, что у Бориса все карманы были вывернуты. Значит, кто-то обшарил Бориса, когда тот был уже мертвый. Антуан не думает, что это был Альфред, карточка два года лежала в чужих руках. Но вот Альфреда не стало, и через два дня послали карточку на его убитое имя. Конверт был послан из Ла-Роша, тут и штемпель отеля есть. Кто же послал этот конверт? Тот, кто шарил отца, владел карточкой и убил Альфреда. Это был один и тот же человек. Он думал, что власти или друзья Альфреда начнут искать автора этой пули, и потому хотел сделать так, чтобы не быть на следу у искателей.

- Замести следы он должен был, это верно, - машинально поправил я. - О вывернутых карманах я и сам думал.

- Кроме того, Антуан говорит, что в синей тетради написано, кто стрелял в Альфреда первый раз, когда он ездил к Матье Ру.

- Еще бы. Синяя тетрадь молчать не будет, - я воодушевился. - Кто же это? Я же не мог без вас прочитать тетради...

- Надо мне самому почитать, - объявил Иван. - Пока Антуан видел там только буквы, как это сказать?

- Инициалы.

- Да, те самые твои инициалы, которые ты нашел на ноже и на дереве: "М" и "R". А потом тот человек их переменил. Но Антуан думает, может, Альфред написал хотя бы его имя.

- Значит, тетрадь зашифрована? Интересный винегрет, - насмешливо начал я. - Какие вы все великие конспираторы: пароли, клички, шифр. Как я могу работать в таких условиях? Вот они, ваши распрекрасные законы! Отряд был предан, а предателя нет. Но ведь только три человека знали, что "кабаны" пойдут на мост: Альфред, отец и Жермен. Опять мы вернулись к нашим баранам. Выходит, если Жермен тут ни при чем, они сами себя предали. Сами пошли к немцам и сказали: в среду мы нападем на мост через Амбле, встречайте нас. Рандеву назначаем вам на двенадцать ноль-ноль. Так, что ли, было на мосту? Снова ты, Иван, путаешь все мои карты. Никакого сладу с тобой нет.

- Антуан говорит, - терпеливо ответил Иван, дав мне излиться, - что мог быть и четвертый человек, который знал об этом.

- Ну разумеется, Жермен ему сказала.

- Да, он говорит, что надо спросить у Жермен.

- Опять она начнет увиливать. Не верю я ей. Неужто ты не видишь, Иван? И в первый раз она увиливала. Теперь от отца отрекается. Тоже красиво.

- Антуан говорит наоборот, - возразил Иван. - Он сказал ей, что понимает ее мотивы.

- Знаю я эти мотивы! Не хочет она правды - вот ее мотив.

- Антуан все равно решил ей сказать, он ведь тоже упрямый, вроде тебя.

- А я о чем вам два часа толкую? И до тебя дошло, наконец?

Все это время Жермен напряженно слушала наш разговор. Николь тревожно переводила глаза с меня на Ивана, потом опять на меня, она буквально в рот нам глядела. Все ждали. Но вот Антуан взял со стола карточку и обратился к Жермен. Он сказал ей несколько слов. Жермен тут же обмякла и залилась слезами. Я увидел в глазах Николь испуг и осуждение. Она подбежала к матери, прильнула к ней.

- Нет, нет! - вскричала Жермен.

- Какой приятный пассаж! - я рукой махнул. - Двадцать лет спустя, или Запоздалое раскаянье, третья серия. Что Антуан сказал ей?

- Он только прочитал, что там было написано.

Антуан подошел к Жермен, говоря ей что-то болеутоляющее. Жермен всхлипывала. Николь смотрела на меня с укоризной.