Борьба за любовь

Касиян с готовностью распахнула дверь и первой шагнула в игровую. Мне пришлось подтолкнуть ее, чтобы тоже войти, потому что увиденное повергло фрейлину в такой шок, что она замерла на пороге.

Рондай и Лелиан стояли в центре помещения и вдвоем с трудом удерживали магический щит, в который летели всевозможные предметы – от игрушек до мелкой мебели. Никелла же, каким-то образом оказавшаяся в углу под потолком, визжала и швыряла в них сгустки тумана вперемежку со стульчиками, мягкими пуфами, куклами и прочими игрушками.

– Я попробую успокоить ее. Остановите меня, если сама не смогу вовремя! – прокричала, подбежав к Рондаю.

Кто бы мог подумать, что еще совсем недавно приобретенное и плохо контролируемое умение целенаправленно расщеплять только один вид энергии пригодится мне так скоро! Но моего умения было недостаточно, чтобы проникнуть сквозь магический щит, не поглотив его, и в меня незамедлительно полетели всевозможные игрушки. Я успела дотянуться своим голодом до малышки Никки и поглотить большую часть ее энергии, но уже после того как принцесса опустилась на пол, один из ее снарядов достиг цели, и у меня потемнело в глазах от удара мраморной статуэткой собаки по голове.

– Кари, ты меня слышишь? Очнись!

Кто-то настойчиво, но осторожно хлопал меня по щекам.

– Милая, ты с нами?

Кажется, это был Карай, но головная боль не позволяла сосредоточиться и открыть глаза.

– Ваша светлость, позвольте, я окажу помощь ее величеству, – произнес гнусавый голос прямо над моим ухом, что заставило меня резко распахнуть глаза.

Застонав от боли, в большей степени причиняемой ярким светом, чем самой травмой, я попыталась сесть, но меня удержали.

– Не спеши. Позволь лекарю снять боль, – проговорил Карай, склонившись надо мной.

– Не стоит, все равно это не поможет, – ответила шепотом.

Одним из минусов моей способности поглощать магию было неприятие лекарских заклинаний. Они держались не больше нескольких минут и разрушались под действием рефлекторно срабатывающего голода. Возможно, когда-нибудь я и научусь использовать налагаемые на меня чары во благо. Но сейчас я могла лишь растворять их. По крайней мере, находясь в сознании. Почему никто не попытался исцелить меня, пока я была в беспамятстве? Сейчас это было уже не важно, время было упущено.

– Оставьте нас, – попросила растерянного придворного лекаря.

Пока старик покидал комнату, осмотрелась и поняла, что нахожусь в своей спальне. Показавшийся мне нестерпимо ярким свет исходил от двух пятирожковых подсвечников, стоявших по обе стороны кровати. Темные провалы незашторенных окон позволяли понять, что сейчас глубокая ночь.

– Убери, – попросила мужа, вяло махнув рукой в сторону одного из подсвечников.

Карай тут же перенес свечи подальше от кровати.

– Рассказывай, – произнесла, стараясь удержать голос от дрожи, голова все еще нестерпимо болела.

– Рондай и Лелиан успешно погрузили Никеллу в стазис и сейчас думают над тем, как вернуть ее к нам, – проговорил Карай, присев на край кровати. – Карвин ничего не знает о происходящем и не расстается с посланником богини. Моя попытка унести кота не увенчалась успехом, он каким-то образом вновь проник в спальню сына.

– Боюсь даже спрашивать, как ты пытался от него избавиться, – слабо улыбнувшись, прошептала я.

– Выкинул из окна, – пожал плечами муж.

– С какого этажа? – спросила, поморщившись от неутихающей боли.

– С третьего, – честно ответил Карай.

– И зачем ты это сделал? – поинтересовалась я.

– А что я должен был сделать, после того как ты мне сказала, что это существо хочет принести нашего сына в жертву во благо некой богини? – раздраженно спросил муж.

– Во-первых, речь идет не о жертве, а во-вторых, кот всего лишь посланник. От него ничего не зависит. Все зависит от нас. Только мы можем защитить Карвина от угрозы, если сможем решить проблему своими усилиями, – проговорила, все же заставив себя сесть.

– И ты уже решила, как мы это сделаем? – недовольно спросил Карай. – Не удосужившись поинтересоваться, что я об этом думаю?

– Я обязательно выслушаю тебя и конечно же приму к сведению все твои советы, как делала это всегда, – ответила устало. – Но мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь. Что у тебя на уме? Вернее, на душе? Я чувствую, что ты стал другим по отношению ко мне.

Сказав это, я замерла и даже задержала дыхание, инстинктивно чувствуя, что ответ меня не порадует.

Молчание длилось долго. Я судорожно вздохнула и опять задержала дыхание, а муж все не решался ответить.

– Говори! – почти выкрикнула и схватилась за виски, едва сдерживая стон боли.

– Я не хотел заводить этот разговор сейчас, – неуверенно произнес Карай, и мое сердце сжалось.

Такую неуверенность в его голосе я слышала лишь однажды, когда он признавался мне в том, как ненавидел и презирал меня, подозревая в шпионаже и борясь с постыдным влечением ко мне.

– Ты же знаешь, что пустячная травма не может вывести меня из равновесия, говори, – потребовала, почувствовав, что муж колеблется.

– Я старался не замечать этого, уверял себя, что это последствия влияния богинь, но… – начал Карай, и вновь замолчал.