Борьба за Рейн

Но я не останавливаюсь. Меня не волнует его глупая шутка. Сейчас есть дело поважнее.

🌧 🌧 🌧

Они смотрят так, будто у меня две головы, но я не могу обуздать свою панику. Кажется, что стены надвигаются. Мне нужно, чтобы они убрались, пока у меня не случился сильный эмоциональный срыв.

– Идите! – кричу я, тыча пальцем в сторону двери.

Квинт наконец-то достаточно здоров, чтобы подняться по лестнице.

Может быть.

Я надеюсь.

– Только не трогай его повязку!

– Да, мамочка. Иисус, – Ламар поднимает руки вверх, прежде чем помочь своему старшему брату подняться с пола.

Мне так сильно хочется броситься за ними, помочь Ламару вымыть его, но… я просто… я просто не могу.

Как только они выходят за дверь, я поднимаю белый куб в центре магазина, который когда-то служил пьедесталом для манекена, рекламирующего платья на выпускной бал, и вытаскиваю свои припасы из-под него. Опускаюсь на пол и роюсь в рюкзаке, чувствуя, как с каждой секундой мою грудь сдавливает все сильнее. От раската грома дрожат стены. Это заставляет меня ускориться.

…три… два… глубокий вдох… один.

Сжимая в руках бутылочки с шампунем и кондиционером, я концентрируюсь на том, что меня окружает, и начинаю идти задом к выходу из магазина. Подпрыгиваю, когда раздается еще один удар грома, но поворачиваю в направлении центрального выхода и продолжаю двигаться дальше спиной вперед.

Я могу это сделать.

Шаг.

Мне не нужно ни на что смотреть.

Шаг.

Не то чтобы там что-то было.

Шаг.

Не-а.

Шаг.

Совсем ничего.

Я чувствую дождинки, попадающие мне на щеку через разбитые стекла, перед тем как ударяюсь спиной о гладкую металлическую ручку одной из входных дверей.

Каждый удар сердца, каждый толчок отдается во всем теле.

Коридор, простирающийся передо мной, пуст, и, хотя еще только начало дня, в торговом центре так темно, что я даже не могу разглядеть фонтан отсюда.

Хорошо.

Темнота помогает мне успокоить нервы. Она дает возможность отрешиться и притвориться.

Я просто выйду из этой двери и попаду в другую... более влажную... часть торгового центра. Вот и все. Я не собираюсь выходить на улицу. Снаружи ничего нет. Это… душевая комната в торговом центре. Точно.

Я ставлю бутылки на пол и как можно быстрее снимаю одежду. Бросаю ее подальше от входа, чтобы она не упала в одну из луж, собирающихся возле дверей. Затем я снова прижимаюсь обнаженной спиной к двери, впитывая прохладу металла разгоряченной кожей.

Я в торговом центре. И когда переступлю через порог, я все еще буду в нем. Ничего страшного.

Запоминаю, какая бутылка в какой руке: шампунь – справа, кондиционер – слева. А затем, глубоко вдохнув и крепко зажмурив глаза, толкаю дверь всем телом. Порыв ветра разбрасывает мои волосы и швыряет их мне в лицо, но дождь не льется на меня. Только брызги сбоку становятся сильнее.

Навес. Чтоб его…

Сердцебиение резко учащается, когда я понимаю, что придется пройти дальше. Вместо того, чтобы продвигаться таким же образом к парковке и выйти из-под навеса, я решаю держаться ближе к зданию. Мне нужно что-то для устойчивости. Держа в руках пластиковые бутылки, прижимаю костяшки пальцев к кирпичной стене и двигаюсь боком в направлении брызг. С каждым слепым шагом капли становятся все крупнее, и когда, наконец, волосы намокают, и вода начинает холодить кожу, я останавливаюсь. Не могу вспомнить, в какой бутылочке шампунь, а в какой кондиционер, и я слишком напугана, чтобы открыть глаза и проверить. Поэтому выбираю вслепую. Выдавливаю содержимое на руку и начинаю яростно тереть все свое тело.

Я слышу шипение в воздухе перед следующим раскатом грома. Он ударяет так близко, что земля дрожит под ногами. А люди на крыше возбужденно кричат и нервно смеются.

Люди на крыше!

– Нет! – кричу, возможно, вслух, обуздывая страх и пытаясь убедить себя, что я не снаружи.

Мир с его страданиями больше не существует. Я покинула его. Здесь нет триггера, который мог бы навредить мне. Но есть я… и триггер срабатывает – когда делаю еще один шаг из-под навеса и чувствую, что мои ноги погружаются во что-то рыхлое и мягкое, такое же знакомое, как охота за пасхальными яйцами босиком и летние игры в пятнашки, – я обнаруживаю его.

Гремит гром, и боль пронзает меня, как электрический разряд, идущий от земли. Трава под моими ногами ранит больнее, чем что-либо, с чем я могла здесь столкнуться, но я так истосковалась по ней, что не могу заставить себя переместиться.

Я чертовски сильно скучаю по всему этому.